который звал его неустанно и слышался уже совсем близко. Наконец Джо вышел к лесу. Покинув родные края, Джо всё время путешествовал полями да лугами и радостно ступил сейчас под сень ветвей – он в любом лесу был как дома. Прошёл несколько шагов и услышал вдруг мяуканье – тихое, точно поскуливанье его щенка. Так Джо нашёл котёнка, совсем маленького, с блестящей золотистой шёрсткой, – весь он сиял, точно солнечный блик на струящемся ручейке, а глаза мерцали жёлто, будто тягучий свежевыкачанный мёд. Котёнок дрожал, поджимая под себя то одну, то другую слабую лапку, и явно обрадовался, когда Джо наклонился и взял его на руки. Он был так мал, что парень мог спрятать в ладонях его тщедушное пушистое тельце. Котёнок совсем продрог, и Джо сунул его к щенку, за пазуху. Котёнок заурчал там от радости и тепла.
Надвигалась ночь; стук топора становился всё громче, до дровосека оставалось не больше ста шагов. Стук этот был для Джо слаще музыки, он даже замер, заслушавшись. Вдруг раздался треск падающего дерева и стон! Джо бросился на выручку. Упавший ствол придавил дровосека! В сумерках Джо принял было его за отца – так сильно напоминал старик Джона Джолли. Но – чудес на свете не бывает, – подбежав ближе, Джо уверился, что дровосек походит на отца не больше, чем любой другой старик – ведь старость роднит и равняет всех, а уж дровосеков и подавно.
– Сильно покалечились?
– Да поймёшь разве? Выберусь – узнаем, – ответил старик.
Упавшее дерево пригвоздило к земле его правую руку, чуть поодаль валялся топор. Джо разрубил ствол и освободил дровосека. Потом осторожно и умело осмотрел руку: не впервой было ему лечить переломы: сколько заячьих лапок и птичьих крылышек перевязал он в родном лесу! Вскоре боль отпустила старика, и Джо, легко подняв его на руки, спросил:
– Куда вас отнести?
– Мой дом совсем близко, – ответил старик.
Джо прошёл не больше пятидесяти шагов, и они очутились возле хижины, привычной глазу хижины дровосека, только обставленной получше, чем бывший дом Джо Джолли. В углу стояла узкая кровать, покрытая ярким лоскутным одеялом. Сюда-то Джо и уложил старика. И тут же, без лишних вопросов, принялся готовить ужин: развёл огонь, вскипятил воду; заглянув в буфет и на полку, нашёл кой-какую снедь в глиняных горшках. И вот уже вьётся парок над кружкой с чаем и лежит на блюдце хлеб с салом. А старик всё не сводит с Джо острого, проницательного взгляда.
Приготовив дровосеку ужин, Джо расстегнул ворот и вытащил из-за пазухи щенка и котёнка. Спаниелиха устроилась около очага, детёныши принялись на пару сосать её молоко, а собака смотрела на Джо благодарно и преданно.
Джо спросил:
– Не найдётся ли воды и объедков для собаки?
– Воды на дворе накачай, а косточка – на полке, – ответил старик.
Джо нашёл кость, принёс воды в миске и поставил возле спаниелихи.
– Ну, а теперь налей-ка и себе чаю да отрежь хлеба, – велел старик.
Джо так и сделал. И вмиг съел всё до последней крошки,
