на возвращение в Россию, заведомо должны были проиграть вторым, настроенным на нечто противоположное.
За вторыми стояла государственная машина, имеющая тысячи и тысячи возможностей карать, давить, сажать и убивать – и не быть за это наказанными. За ними стояли колоссальные финансовые возможности.
Первые не могли выиграть ни при каких условиях.
Как-то у Захарченко была свободная минутка, и я попросил его рассказать, как всё было – его глазами – по порядку.
Всё по порядку, – повторил он, и тут же начал рассказ, одновременно разыскивая глазами на столе, куда положил пачку сигарет. – Когда начался Майдан, Донецк в очередной раз смеялся над Киевом. Это была украинская традиция: каждую осень скакать на Крещатике. Поэтому наш город как работал, так и работал. Ну да, они там прыгают и хотят в ЕС, а мы хотим в Таможенный союз. Надеялись, что будет референдум по этому поводу. Никто не ожидал, что так всё произойдёт. Но когда начались столкновения с «Беркутом», народ здесь начал понемногу активизироваться.
– А где вы были, чем занимались в этот момент?
– У меня был свой бизнес, им я и занимался. Осознание у меня появилось тогда, когда я поговорил с теми, кто вернулся с Майдана. Вот тогда меня это начало тревожить.
– А кто оттуда возвращался?
– Наш «Беркут»: многих из них я лично знаю, и они рассказывали, что там действительно происходило. Но сдвиг у меня произошёл даже не от этих разговоров. В один прекрасный зимний вечер я сидел дома, за ноутбуком, и наткнулся на выступление главы харьковского «Оплота» Евгения Жилина – ролик под названием «К нам пришла война». И меня поразила одна вещь: когда «отец» польский или грекоуниатский призывает огнём и мечом выжечь Донбасс. Избивают «Беркут», горят дома… Я этот ролик просмотрел раз десять. Я вообще редко пью один, но в этот вечер я выпил три бутылки водки. Я посмотрел и вспомнил своего деда, вспомнил своего прадеда, в общем, во мне всё перевернулось.
Я выезжал в Черкассы, в Харьков два раза ездил: когда там штурмовали администрации. В Запорожье тоже был. Если вкратце: я вскоре разочаровался в движении, которое занималось захватом административных зданий: бейсбольные биты, прочее. Не то. Рванул на Киев. Попал уже на финал всего этого действия – был февраль, точно не помню, какое число – 10-е или 11-е – и мы там простояли дней восемь. И, когда Янукович всё сдал, в ночь на 22-е мы ушли, потому что уже было опасно в Киеве оставаться. И на самом деле еле спаслись.
«Тот человек, или те люди, – думаю я, – которые упустили тогда Захарченко со товарищи: как им теперь хочется укусить свой локоть».
– У вас там уже была своя команда? – спрашиваю.
– Было очень много донецких. Я пошёл в Мариинский парк, там из Донецка, из Макеевки ребята уже стояли. То есть отдельной команды не было: знакомились на месте, и первый костяк ячейки противостояния сформировался со мной в Киеве. Последний из их числа недавно умер, Лёха Титушка.
– То
