тенью обреченную армию в походе в никуда. «Семисолька» слушалась безупречно, все громче и громче вздымая голос, насколько мне хватило дыхания. В быстром, резком и переливчатом звучании слышалось бесконечное желание выжить и победить. Выжить ради справедливости, победить ради мира. У тех – получилось…
И завершила особо сложный пассаж пронзительной трелью, на которую буквально напоролись появившиеся из-за поворота всадники.
Ну наконец-то! Я уж заждалась.
Вежливо улыбнувшись, развернулась лицом в их сторону, прекращая играть. Размяла слегка занывшие пальцы, изрядно уставшие от беготни по дырочкам свирели.
Утомленные кони, безжалостно взбодренные шпорами, зачастили по поляне, рассыпаясь охранным кругом. Еще двое всадников неспешно приблизились. Вжикнул, опускаясь рядом со мной, кнут. Ладонь вскинулась, поймав кончик. Резко дернув, под удивленное аханье заставила выпустить рукоять. Та, описав полукруг, упала где-то в кустах.
Теперь уже вжикнула сталь. Отведя от лица острие, хмыкнула.
– Ты кто? – Ломкий, нервный молодой голос. Юноша старательно пытался не дать испуганного петуха, судорожно терзая звякающие медными звеньями поводья.
– Солья, бард, – представилась привычно, глядя куда-то в пространство.
– И что ты здесь делаешь? – Еще один голос, сиплый и усталый. Мужчина, наверное, лет пятидесяти, подъехал ближе, облегченно убирая меч в ножны.
– Жду попутчиков.
– И давно? – Старший подозрителен.
– Не особенно. – Пожав плечами, развернулась в сторону младшего, который объезжал меня стороной, будто редкую опасную зверушку.
– До каких же мест тебе нужны попутчики, бард?
– Я иду в Азурок. – Отслеживая движения младшего, совсем отвернулась от того, с кем разговаривала.
– Мы тоже, – с сомнением протянул тот.
– Но… – Это младший.
Все прочие почтительно молчали, а парочка наверняка держала меня на прицеле. Еще в начале разговора мне послышался тихий скрип натягиваемой тетивы легких арбалетов.
– Бардам не принято отказывать, Артир, – заметил мужчина. – Не окажете ли честь присоединиться к нашей компании?
– Окажу, – улыбнулась я широко и, надеюсь, безмятежно. Поднялась, подхватывая сумку и посох. – Благодарю.
Чуть отшатнулась, когда в лицо дохнуло конским потом. Фыркнув, лошадь склонила голову мне на плечо. Недовольно сопящий юноша протянул руку, предлагая взобраться в седло. Спереди? Нет уж.
Кончиками пальцев провела по лошадиной шкуре.
Гладкая шерсть, литые мышцы, перекатывающиеся под кожей, излучающей почти обжигающий жар. Живое существо, сильное и верное.
А юноша, Артир, которого я мимоходом коснулась, – тонкий и легкий, почти мальчишка, в богатом камзоле, расшитом сложным узором, но мятом и пыльном.
