ы: ей нравился этот мужчина. Он был красив даже сейчас, когда находился одной ногой в могиле, но не это привлекло внимание Ванды. Красивых много и здесь, и в том мире, где все пока живы и относительно здоровы. В этом человеке было нечто необъяснимо притягательное, нечто неземное, словно Бог спустился с небес в это мрачное место или тот прекрасный герой из сказки, которую она знала с детства, вдруг стал реальным, шагнув в эти стены со страниц книг. Ванда пыталась отбросить странные мысли, которые неизбежно роились у неё в голове, но они вопреки ожиданиям не отступали ни на шаг.
Возвращаясь домой, Ванда чувствовала, как усталость тяжёлым злобным монстром висит на её плечах. Последние дни февраля были холодными и ветреными, но сегодня погода, словно сжалившись над ней, дарила тихий, приятный, почти сказочный вечер. Искусник-Мороз снова сотворил чудо, покрыв всё вокруг затейливыми снежными полотнами, слегка мерцающими в лучах фонарей. Ванда невольно остановилась и внимательно взглянула на куст жасмина, грустивший всю зиму за низеньким металлическим забором. Казалось, он снова зацвёл, только вместо лепестков красовались причудливые инеистые грозди, великолепно гармонировавшие со спящими под слоем снега ветвями. «Зима – это смерть, за которой приходит воскрешение и перерождение, холодный, но прекрасный сон…» Думая так, Ванда кое-как доплелась до квартиры и рухнула на диван, так и не включив телевизор. Не хватало сил даже на то, чтобы заглянуть в социальные сети или позвонить подругам. Дома её встретили тишина и пустота – привычные спутники одиночества. Она давно перестала переживать о том, что не может вспомнить огромный кусок своей прошлой жизни, не смотря на все старания врачей. Всё неприятное и мрачное Ванда научилась бесконечно отодвигать на второй, третий, двадцать пятый план. И в этом ей очень помогали изнуряющая работа и сон, за которыми она пряталась от всего, что бередило чувства, пряталась, словно жасмин под снежным покрывалом. Но сейчас эти восхитительные способы были под угрозой срыва, и всё из-за какого-то пациента.
Ванда провалилась в страну волшебных грёз, как в некое нереальное пространство, и там в этом пространстве, постепенно неожиданно начали проступать странные очертания чего-то необыкновенного. Когда-то она верила в эти видения, стараясь вникнуть в их скрытый смысл, воспринимая их как подсказки, но постепенно это стало не нужным. Ванда уже много лет не видела снов. Возможно, так происходило потому, что обычно она ложилась спать далеко за полночь, так и не дав мозгу расслабиться и отдохнуть, а, может быть, взрослым уже и ни к чему видеть что-то в тёмных далях тонких миров.
Стены пещеры были холодны и дышали тёмной и вечной силой смерти. Длинная хламида, ниспадавшая с её плеч, как водопад мрака, местами искрящийся вкраплениями драгоценных камней, оканчивалась струящимся шлейфом сзади, и была увенчана сверху роскошным воротом, эффектно возвышавшимся над остальным ансамблем и доходившим ей до мочек ушей. Ванда знала свою роль здесь, в этом пугающе реальном сне. О ней ей напоминали бесконечные отражения в ледяных зеркалах, украшавших длинный коридор, казавшийся бесконечным. И эта мрачная роль, хотя и несколько отягощала её существование, но всё же нравилась ей. В подземном зале у алтаря были разложены отрезанные головы в золотых чашах. Когда-то их обладатели были чародеями, дерзнувшими совместно выступить против неё. Битва длилась всего несколько дней и закончилась для нападавших весьма неудачно. Их головы было решено оставить на память, сохранив им способность мыслить, но абсолютно очистив воспоминания. Каждая из них могла бы послужить символом могущества. Ведь любое могущество лишь со стороны кажется прекрасным и безраздельным, на самом деле это лишь отрезанная голова в золотой чаше.
Почувствовав присутствие, головы открыли свои мёртвые глаза и начали бормотать сначала что-то тихое и невнятное, что по мере её приближения сложилось в чёткую и уже привычную ей фразу:
– Послание для Верату Некроманта Запада.
– Я слушаю, – её голос разливался по залу тяжёлым свинцом.
– Поклон и прошение от короля Имеллина.
– Чего он хочет? – Верату прошлась по залу, выдавая лёгкое нетерпение.
Ох, уж эти короли! Бросаются во все тяжкие, очертя голову, вместо того, чтобы хладнокровно оценить свои возможности и последствия.
– Исцеления для его дочери, – сказали головы. – Он готов заплатить её вес золотом или всё, что вы скажете.
Верату усмехнулась. Наконец-то Малеарн попадёт в её вечные должники. Тот, кто был столь непокорен и враждебен, восхитительно спляшет под её дудку. И пляски обещают быть очень продолжительными. Но разве её цель – золото?
– Сообщите его величеству о моём согласии. Я жду его к ужину. В качестве оплаты пусть принесёт мне тот редкий пергамент из его библиотеки, который никто из мудрецов не смог прочесть за последние столетия. Ничто другое меня не интересует.
Головы на миг закатили глаза и замолчали, передавая послание,
