а не развеяло полностью – я провел полчаса, рассматривая свой гардероб и раздумывая, что же надеть. В итоге выбрал темно-коричневые широкие брюки и грубый твидовый пиджак, надеясь, что мне не придется находиться в окружении людей в смокингах или в джинсах и спортивных рубашках. И, похоже, я не очень-то ошибся в выборе). В новой обстановке всегда очень остро ощущаешь все, что происходит вокруг, пусть даже самые незначительные события. И в тот момент, держа виски и сандвич в руках, я очень хотел быть уверенным, что ничего не ускользнуло от моего внимания.
– Здесь имеется книга для гостей, где я должен расписаться? – спросил я. – Что-то вроде этого?
Уотерхауз выглядел удивленным.
– У нас нет ничего подобного, – сказал он. – По крайней мере я так полагаю. – Он обвел взглядом затемненную тихую комнату. Иохансен зашуршал своим «Уолл-стрит джорнэл». Я увидел, как Стивенс проскользнул в дверь на другом конце комнаты, словно привидение в своем белом пиджаке. Джордж поставил виски на край стола и подбросил полено в огонь. Искры взвились вверх по черной каминной трубе.
– Что это означает? – спросил я, указывая на надпись на камне. – У вас есть какие-нибудь соображения?
Уотерхауз внимательно прочел ее, будто видел впервые. СЕКРЕТ В РАССКАЗЕ, А НЕ В РАССКАЗЧИКЕ.
– Думаю, у меня есть одна идея, – сказал он. – У вас тоже, может быть, появится, если вы придете снова. Да, я бы сказал, что у вас может появиться идея или две. В свое время. Желаю приятно провести время, Дэвид.
Он удалился. Хотя это может показаться странным, но, предоставленный самому себе в совершенно незнакомой обстановке, я действительно приятно проводил время. Для начала, я всегда любил книги, а здесь было много интересных книг. Я медленно проходил вдоль полок, рассматривая книжные корешки, насколько это было возможно при таком слабом освещении, вытаскивал то одну, то другую, а потом остановился у узкого окна, над перекрестком на Второй авеню. Я стоял и смотрел через покрытое инеем стекло на огни светофора у перекрестка, переливающиеся от красного к зеленому, янтарному и снова к красному, и неожиданно почувствовал, как необычное чувство покоя постепенно наполняет меня. О да, я знаю, что вы скажете: какой глубокий смысл – глазеть на огни светофора и ощущать чувство покоя.
Вы правы, в этом нет никакого смысла. Но это чувство действительно было. Оно заставило меня впервые за многие годы подумать о зимних вечерах в Висконсине, на ферме, где я вырос. Я вспомнил, как лежал наверху, в недостроенной комнате, дивясь контрасту между свистящим январским ветром снаружи, гнавшим сухой, как песок, снег вдоль ограды, и теплом моего тела, укрытого двумя стегаными одеялами.
На полках стояли книги по юриспруденции с довольно странными названиями. Я запомнил одно из них: «Двадцать случаев расчленения и их последствия в свете английского законодательства». Другой книгой, привлекшей мое внимание, оказались «Случаи с домашними животными». Я открыл ее – это было учебное пособие по юридической практике (на этот
