Рут Севиль.
Приходите снова, если захотите. Не ждите приглашений…
Тем не менее я, конечно же, приглашения ждал. Моя мать приучила меня не принимать легко на веру слова людей, которые говорят вам, чтобы вы заходили к ним в любой момент и что их двери всегда для вас раскрыты. Мне не нужно было открытки с приглашением, принесенной на дом почтальоном, я не это имею в виду, но я действительно ждал чего-то, пусть даже наспех оброненной фразы: «Вы как-нибудь зайдете вечером, Дэвид? Надеюсь, вам с нами не очень скучно». Или чего-то в этом роде.
Но, ничего не дождавшись, я начал более серьезно думать о том, чтобы прийти туда снова, несмотря ни на что. В конце концов, иногда люди действительно желают, чтобы вы забегали к ним в любое время. Предполагаю также, что в некоторых местах двери на самом деле открыты, а матери не всегда бывают правы.
…Не ждите приглашений…
Как бы то ни было, случилось так, что 10 декабря того года я надел свой твидовый пиджак и темно-коричневые брюки и стал искать темно-красный галстук. Помню, что ощущал сердцебиение более отчетливо, чем обычно.
– Джордж Уотерхауз наконец-то сломался и позвал тебя? – спросила Эллен. – Назад в стойло к остальным старым шовинистам?
– Да, ты права, – ответил я, сознавая, что солгал ей, наверное, впервые по крайней мере за последние двенадцать лет. Я вспомнил также, что после нашей первой встречи она спросила меня, на что похожа ложь. Старые люди, рассказывающие о войне, ответил я тогда.
– Ну что ж, может быть, это действительно обещает твое продвижение, – заметила она, хотя и без особой надежды. К ее чести, она сказала это без особой горечи.
– Случались и более невероятные вещи, – подытожил я и поцеловал ее на прощание.
– Ну-ну, – сказала она, когда я выходил на улицу.
В эту ночь поездка в такси показалась мне слишком долгой. Вечер выдался холодный и звездный. Машина была огромной, и я чувствовал себя маленьким мальчиком, впервые попавшим в большой город. Меня охватило возбуждение, когда такси остановилось перед коричневым зданием клуба. Такие чувства с возрастом незаметно перестают нас посещать, но, ощутив их вновь, вы испытываете удивление подобно человеку, нашедшему один или два темных волоса в расческе спустя много лет после того, как полностью поседел.
Я расплатился с таксистом и направился к четырем ступенькам, ведущим к двери. Когда я поднялся, мое возбуждение сменилось чувством неуверенности и тревоги. Зачем я приехал сюда?
Дверь была обшита дубовыми панелями и казалась мне крепкой, как ворота замка. Там не было ни звонка, ни молоточка или камеры, установленной незаметно в тени коридора, и, конечно, Уотерхауз не ждал меня у входа. Я остановился у ступенек и огляделся. Восточная Тридцать пятая улица неожиданно показалась мне более темной, холодной и угрожающей. Коричневый камень выглядел таинственно, как будто скрывая что-то, о чем было бы лучше и не
