хюсс… рыба кончилась. Потрошить некого. А вы толстенькие…
Нужно было видеть ужас на лицах сорванцов. Они не то, что вырываться, даже кричать не могли и только раскрывали рты. А их товарищ давно исчез в кустах.
– Ну, кто хюсс? – встряхнул их горбун – только я могу, только я… услышу, выпотрошу…
Байс разжал пальцы, и его пленники упали на траву, вскочили и задали стрекоча.
– А ты не будешь охотником, хюсс, – прошипел нежданный спаситель, повернувшись к юноше, – иди потроха таскать…
«Нет уж, мне не нужно жалости. Лучше быть изгоем, чем немужчиной!»
– Я приму решение совета, мудрейший, – склонил голову юноша. – Я уйду на рассвете…
– Не спеши, – в голосе старого рыбака послышалось недовольство глупой гордостью мальчишки. – Ты не дослушал меня, а уже выбираешь тропу. Я бы хотел оставить тебя в племени. – Слова Гуора звучали мягко, успокаивающе. Прохладными снежными хлопьями, падая в горячий жар обиды, приглушая его. – Из тебя получится отличный охотник. Ты слышишь лес лучше, чем Раес безухий. Молчи, он сам говорил мне. Не знаю, кто ты рожден, но зла в тебе не вижу. И все же решение совета старших выше моего слова. Молчи, слушай! Да, ты не сможешь стать мужчиной на исходе этой луны, но это не значит, что тебя изгонят. Если останешься среди нас, младшим, то к новому солнцу решение старших может перемениться. Хотя… есть и иной путь. Завтра на рассвете Зимер и Савин отправятся к порогу дома Матери Всех. Они пойдут вдвоем. Ты можешь отправится с ними, узнать свою судьбу, получить истинное имя. Но прежде подумай. – Гуор вздохнул, принялся молча изучать кусок резной кости, над которым трудился с утра. И вновь отложив его, взглянул прямо в глаза Зоулу. – Я чувствую, если уйдешь, мы больше не увидим тебя у наших костров. Слишком далеко уведет тебя тропа. Выбирай. Последнее слово твое…
– Я иду, мудрейший. – Ответ вырвался сразу, без раздумий. – Пусть Мать Всем отблагодарит тебя за доброту…
– Ты решил. – По лицу старика нельзя было понять, доволен он выбором или, напротив, огорчен. – Если передумаешь, оставайся. А нет, так жди у Дома медведя по заре. Легкого пути тебе. Иди, собирай заплечник, Уле поможет.
Отец Племени вновь повернулся к каменному верстаку, дав понять, что разговор окончен и принялся шлифовать твердый рог куском песчаника.
Едва парень миновал бревенчатый сруб, Гуор снова отложил свою работу и долго глядел вслед воспитаннику с сожалением и печалью.
Носок башмака подцепил камушек, и тот покатился вниз по склону, распугивая травяных блох, пока не уперся в плетеную стену птичьего загона. За ней гомонили пернатые рыболовы, хлопая подрезанными крыльями. Камышовые крыши хижин парили под жарким полуденным взглядом Томэ, отдавая ночную влагу. Женщины попрятались под навесы, и поселок казался обезлюдившим. Зоул еще раз окинул взглядом пляж, бухту, очертившую ее утесы, весь свой привычный мирок. Где-то там, за зубцами
