словно никогда не бывала в опере. А я описывал ей одну сцену за другой и в кульминации рассказа даже затянул своим дребезжащим голосом «Бест Нормааааа», пытаясь подражать великому тенору. За всё время моего рассказа она не проронила ни слова, и только когда почувствовала, что я закончил, произнесла:
– Мы с другом тоже там были, мне понравилось.
Ощущение, что я полный дурак, появилось уже потом, когда мы расстались, а в тот момент мне показалось, что я поскользнулся и сел в лужу. Слова, сказанные на прощание, меня добили:
– Не зря я вас искала, вы интересный человек, мы ещё обязательно увидимся.
И она, поднявшись, протянула мне руку. Мне захотелось наклониться и поцеловать её запястье, но я боялся показаться ей ещё большим идиотом, чем оказался в момент моего рассказа и дурацкого пения, и я просто её легко пожал. Уже возвращаясь на работу, я клял на чём свет стоит свою дешёвую, показную эрудицию и… то, что у неё есть друг.
В четверг я пришёл на приём на полчаса раньше. К моему удивлению, возле кабинета на стульях никто не сидел. Я стал прислушиваться к звукам из кабинета – оттуда не раздавалось жужжания бормашины, не слышалось стонов нетерпеливых пациентов вроде меня, там стояла тишина. Я тихонько постучал, и раздался знакомый голос: «Войдите!»
Сегодня я был как никогда молчалив, сразу лёг в кресле и послушно открыл рот. На этот раз она недолго возилась с моими зубами, и минут через пятнадцать я мог отправляться на все четыре стороны. Просто так я уйти не мог, поэтому спросил у глаз над марлевой повязкой:
– А вы не хотите ещё раз в Старый город прийти на чашечку кофе?
Я не видел ее губ, но мне показалось, что глаза ее смеются.
– Мы, наверное, про оперу не договорили. Я подумаю над вашим предложением!
Я с глупой улыбкой кивнул и уже было взялся за ручку двери, приготовившись уйти и больше сюда никогда не возвращаться, а лекарство из зуба выковырять где-нибудь в другом месте, как вдруг услышал:
– Завтра я обязательно подойду туда же к часу дня. До встречи!
Сегодня я уже не корчил из себя эстета, а был самим собой. Она пришла ровно в час и сразу предупредила:
– У меня всего сорок минут, потом мне надо забежать к маме. Я живу по расписанию – работа, дом…
Самое удивительное, что я не пылал к ней какой-то дикой страстью, хотя она вполне могла ее вызвать. Мне нравилось с ней говорить, она излучала необыкновенную доброту, одновременно грустную и нежную. В этот раз не было никакой иронии, и мы просто разговаривали обо всём на свете. Я рассказывал ей о работе, о своей давнишней мечте стать писателем. Она мне говорила о своём ревнивом приятеле, о том, что у неё нет почти никакой возможности с кем-то общаться из-за его характера. Время пролетело быстро, мы попрощались, и она ушла, оставив мне номер телефона своей работы и предупредив, что, к сожалению, другого телефона дать не сможет.
– Сегодня я общался с очень интересной
