своего жениха. Графа забавляло, что в таком роскошном молодом теле обнаруживался столь глубокий и гибкий ум, хотя и беспокоило, что невеста зачастую оказывалась совсем наивной. Выросшая в обособленном мире Грейхевена, она почти не знала жизни.
Девушка настолько освоилась в обществе графа, что сама предложила назначить свадьбу на День святого Валентина. После Пасхи тихо, без лишнего шума, поженятся Адам и Фиона, хотя вся семья прекрасно понимала, что свадьба будет простой формальностью. Они уже давно жили вместе как муж и жена. Фиона выглядела пухлой и гладкой, словно кошка, кормленная одними сливками.
– Она почти что уже мурлыкает, – посмеивалась Эйлис Хэй. – Я надеюсь только, что мой Джеми так же хорош, как, судя по рассказам девок, кузены Патрик и Адам.
– Хороши в чем? – спросила Катриона.
Большие голубые глаза Эйлис широко открылись, а затем она снова захихикала.
– Ох, Кат! Ты смеешься надо мной!
– Не знаю, о чем ты говоришь, Эйлис. Ты надеешься, что Джеми столь же хорош, как Патрик и Адам, но в чем?
– В постели, ты, гусыня-простушка! – воскликнула Эйлис, потеряв терпение. – Они говорят, что у гленкеркских мужчин девки теряют рассудок от наслаждения! Не могу дождаться июня, когда выйду замуж!
– Боже мой, Эйлис! Ты такая же шлюха, как Фиона!
Глаза Эйлис наполнились слезами, и милашка возмущенно затрясла белокурыми локонами.
– Я, – отвечала она с большим достоинством, – такая же девственница, как и ты, Катриона Хэй! Но на этом между нами и кончается сходство. Я предвкушаю ночи, которые буду проводить на супружеском ложе, и всем, чем только смогу, доставлю удовольствие Джеми. А ты холодна как лед. И если не переменишься, то граф примется искать утешения в более теплой постели. И кто тогда его обвинит?..
Катриона гордо удалилась, ничего не сказав в ответ. С тех пор как на Рождество в замок приехала вся семья, поведение Гленкерка стало сдержанным.
Больше не повторилась та ночь перед камином, когда он разбудил ее чувства, о существовании которых она раньше даже не подозревала, и сейчас не была уверена, что сумеет справиться с ними. Она жаждала снова испытать их.
В одну из ночей, одетая только в мягкую льняную рубашку, Катриона выскользнула из своей спальни и спряталась в алькове возле покоев графа. Она дрожала от холода, когда наконец он появился. Девушка выскользнула из укрытия и последовала за ним в комнату.
– Ох, Кат, милая, что тебе?
Увидев, что она дрожит, граф набросил ей на плечи плащ, подбитый мехом.
– А теперь, любовь моя, скажи, что же такое важное привело тебя сюда посреди ночи?
Катриона оробела. Граф ласково обнял ее и присел с ней у камина.
– Скажи же, сладкая моя.
Ее голос был тих:
– Я хочу… я хочу, чтобы ты любил меня.
– Нет,
