потихоньку выругалась Катриона. – Они притащили весь клан! Единственно, кажется, нет преподобного дядюшки!
– Что ты, и аббат здесь! Он просто нагнулся, чтобы поднять перчатку тетушке Мэг. – Казалось, что Фиона снова расхохочется.
– О боже!
– Это не нас они встречают, Кат. Это его светлость следующего графа Гленкерка, – возразила Фиона, когда родственники толпой начали спускаться к ним.
И кузина оказалась права. Восторженные родственники вырвали бедного Джеми из рук Салли и, несмотря на его истошный крик, принялись передавать от одного к другому. Рассердившись, Катриона забрала сына, успокоила его, пресекая все возражения.
Эллен сказала:
– Я возьму его, миледи.
– Ни в коем случае, – отрезала графиня. – Ты слишком хорошая служанка, и мне тебя очень недоставало.
Опечалившаяся было отказом, женщина вскоре повеселела.
– Салли, – позвала Катриона, – возьми своего мокрого господина.
Ей пришлось еще выдержать пир, устроенный в честь их приезда матерью Патрика. А ее собственная мать долго пыталась вызнать, все ли хорошо у дочери с графом. Убедившись в конце концов, что дела обстоят отлично, Хезер испустила вздох облегчения и вернулась к мужу.
Приближался вечер, и Катриона не могла сдерживать зевоту. Мэг Лесли усмехнулась.
– По-моему, – шепнула она невестке, – тебе будет совершенно позволительно удалиться с этого пира.
Катриона склонилась к Патрику:
– Гленкерк! Придется мне прямо здесь и заснуть, между желе и пирожными. Или ты раньше объявишь о конце этого вечера?
– Хорошо, голубка, иди, но я еще должен побыть. Давай сейчас встанем, да заодно спасем и других, которые тоже хотят удалиться.
Они поднялись, дав тем самым знак всем, кто хотел уйти. Катриона вежливо пожелала гостям спокойной ночи и поспешила в детскую. Раскрыв живые глазенки, Джеми лежал на животе и сосал свой малюсенький кулачок.
– Такой хороший малыш, – сказала заботливая Люси.
Катриона взяла сына на руки, немного покачала. Носик младенца задергался.
– Ох, – запричитала Салли, – смышленый малыш почуял молоко!
Джеми заплакал. Люси приняла у Катрионы ребенка, а Салли поспешила помочь своей госпоже снять корсаж. Графиня села. Снова взяв сына, Кат дала ему грудь. Когда ребенок насытился и, сонный, развалился у нее на коленях, она улыбнулась и тихо заметила:
– Он стал такой большой!
– Да, мадам, – подтвердила Салли, – и к тому же очень сообразительный!
Графиня положила сына обратно в колыбель и натянула на него одеяло.
– Когда я вижу его таким махоньким, таким беспомощным, – заметила Катриона, – мне с трудом верится,
