остался только один часовой, со стороны мостов. Очевидно, там еще было тихо. Все защитники баррикады заняли свои боевые позиции.
Сорок три человека, в том числе и Гаврош, стояли на коленях внутри баррикады. Просунув дула ружей и карабинов в щели между булыжниками, как в бойницы[9], все молча ждали сигнала к бою. Шестеро человек с ружьями на прицел заняли окна в обоих этажах кабачка.
Прошло еще несколько минут.
Наконец послышался мерный тяжелый топот множества ног. Неторопливый, грозный и четкий, он нарастал непрерывно и неумолимо. И вдруг он смолк. Теперь в конце улицы слышалось дыхание большого скопища людей. Однако никого не было видно, только вдали среди густой тьмы смутно мерцало множество металлических нитей, тонких, как иглы. То были штыки и дула ружей, слабо освещенные отблеском факела.
Снова наступила тишина, как будто обе стороны чего-то выжидали. Вдруг из темноты раздался голос, особенно зловещий потому, что казалось – это говорит сама мгла:
– Кто идет?
В ту же минуту послышалось бряцание ружей.
– Французская революция! – ясно и гордо прозвучал ответ начальника баррикады.
– Огонь! – раздалась команда.
Над баррикадой прогремел страшный залп; красное знамя упало. Залп был настолько сильный, что срезал древко. Пули, отскочившие от карнизов домов, попали в баррикаду и ранили несколько человек.
Начало было грозное, оно заставило призадуматься самых храбрых. Очевидно было, что против баррикады выставлен целый полк.
– Товарищи, – крикнул начальник баррикады, – не тратьте зря порох! Подождем, пока они подойдут ближе. А прежде всего поднимем знамя! – прибавил он.
Он сам подобрал знамя, свалившееся к его ногам. Снаружи слышался стук шомполов[10]: солдаты снова заряжали ружья.
Гаврош, не покидавший своего поста, заметил, что к баррикаде крадучись приближаются солдаты, и крикнул:
– Берегись!
Но было уже поздно. Раздалась беспорядочная стрельба, солдаты бросились на баррикаду. Вскоре им удалось занять почти две трети ее, но пробираться дальше они не решались, боясь попасть в ловушку. Они заглядывали внутрь темной баррикады, как в логовище льва. Свет факела освещал только их штыки, мохнатые шапки и нерешительные, злые лица.
Многие из осажденных засели у окон второго этажа и чердака, откуда им удобнее было стрелять. Другие, более смелые, бесстрашно стояли у стен домов, напротив солдат, взобравшихся на баррикаду.
Офицер с большими эполетами поднял шпагу и крикнул:
– Сдавайтесь!
– Огонь! – скомандовал начальник баррикады.
Одновременно грянули два залпа, и все потонуло в черном, едком дыму. Только слышались слабые стоны раненых и умирающих.
Когда дым рассеялся, стало видно, что ряды солдат и защитников баррикады значительно поредели. Но те, что остались на ногах, не тронулись со своих мест и спокойно заряжали ружья.
Внезапно
Бойница – отверстие в стене для стрельбы.
Шомпол – железный прут для забивания заряда в ружье и для его чистки.
