style="font-size:15px;"> – Что ж, полагаю, ему в любом случае придется вернуться домой, чтобы присутствовать на твоей свадьбе, – сказала миссис Молфри. – Но Лиззи, дорогая, ты должна мне все рассказать! Рул уже признался тебе в своих чувствах? Я ни о чем таком не слышала, хотя, естественно, в курсе, что все было оговорено заранее. Но он был таким… – Она, очевидно, решила, что не стоит произносить вслух то, о чем она только что подумала, и оборвала себя на полуслове. – Но это к делу не относится, и, осмелюсь предположить, из него получится прекрасный муж. Ты уже дала ему ответ, Лиззи?
– Нет еще, – едва слышно прошептала Элизабет. – Я… я ни о чем не догадывалась, Тереза. Я встречалась с ним, разумеется. Он пригласил меня на первые два танца на моем дебютном балу в «Олмаксе»[3], когда Пелхэм был дома. Он был – как и всегда – само дружелюбие, но я и представить себе не могла, что он намерен просить моей руки. А вчера он ждал маму только для того, чтобы… чтобы испросить у нее разрешения признаться мне в своих чувствах. Ты должна понимать, что никакие объявления еще не были сделаны.
– Все в высшей степени пристойно и правильно! – восхитилась миссис Молфри. – Любовь моя, ты опять скажешь, что у меня нет сердца, но только вообрази – Рул изъясняется в своих чувствах! Я бы отдала за это свою правую руку, то есть отдала бы, – поправилась она, – если бы не вышла замуж за мистера Молфри. Как и, – добавила Тереза, – добрая половина всех молодых женщин в этом городе! Моя дорогая, ты не поверишь, какие попытки предпринимались заполучить его!
– Тереза, я должна, я просто обязана попросить тебя более не говорить столь ужасных и неприличных вещей! – вмешалась в разговор Шарлотта.
А вот Горация смотрела на свою кузину с большим интересом:
– Почему ты сказала: «…только вообрази – Рул объясняется в своих чувствах»? Я всегда считала его старым.
– Старым? – переспросила миссис Молфри. – Рул? Ничего подобного, моя дорогая! Готова поставить на кон свою репутацию, что ему ни на день больше тридцати пяти. А какой красавец! Какая обворожительная улыбка!
– А я называю его стариком, – спокойно заметила Горация. – Эдварду всего двадцать два.
После этого говорить им, похоже, было более не о чем. Миссис Молфри, сообразив, что вызнала у своих кузин все новости, которые те склонны были ей сообщить, уже стала подумывать о том, чтобы откланяться. Хотя она и жалела Элизабет, заметив отчаяние, которое вызвала в ней столь великолепная перспектива, понять его она не могла и сочла, что чем раньше лейтенант Херон отправится обратно в свой полк, тем будет лучше для всех. Поэтому, когда отворилась дверь, впуская скромную женщину неопределенного возраста, которая с придыханием в голосе сообщила Элизабет, что внизу стоит мистер Херон и умоляет ее уделить ему малую толику своего времени, она поджала губы и постаралась изобразить на лице все неодобрение, на какое была способна.
У Элизабет на щеках расцвел
Популярный клуб для встреч и приемов в Лондоне. Существовал с 1765 по 1871 год и стал первым заведением, обеспечившим равный доступ в него мужчин и женщин.
