голову всякой ерундой, начал почесывать затылок.
Транспортер свернул в сторону расположенного в центре городка госпиталя. Пешие бойцы миновали унификатор, и вступили на площадь, очень большую по меркам Розенфолла.
Две из четырех ее сторон занимали просторные общежития, после вторжения насекомых на Фрио переоборудованные под казармы. В одной из них обитала боевая бригада Джонатана.
– До ужина еще час, – сказала Марта, когда они поднялись к себе на верхний, третий этаж, – у кого проблемы с оружием, отправляйтесь к техникам сейчас. Все равно в санитарный блок не пробиться.
На здание имелось два душа. Тот, что поменьше, на верхнем этаже, называли «командирским». Туда ходили субтактики и сам тактик. Второй, «солдатский», находился внизу, рядом с кухней, и попасть туда было не проще, чем получить на Фрио солнечный удар.
Особенно в такой момент, сразу после возвращения.
– У моей пушки блок прицеливания барахлит, – заявил Тадеуш. – Надо показать на всякий случай…
– Иди, – кивнула Марта.
Она знала, что среди техников у Тадеуша есть приятель, с которым они вместе воевали еще во время неудачного вторжения на Олимп. Но мешать бойцам общаться с друзьями не собиралась.
Комната, отведенная их звену, располагалась в самом конце коридора. Места тут хватало для десяти коек, такого же количества тумбочек и огромного шкафа в углу. Его использовали для хранения оружие. Из окна открывался вид на площадь и на унификатор.
Сумей форсер повыше встать на подоконник, он бы дотянулся до лоснящейся, словно химерин, поверхности многослойного купола, защищавшего Розенфолл от бешеного холода Фрио.
– Ну а я, вообще, пойду, попробую прорваться в санблок, – заявила Лия, едва сбросив на пол рюкзак и вытащив из креплений пушку. – Не могу ходить грязной. Это же так мерзко! Кто-нибудь со мной?
«Иди, – думала Марта, без спешки избавляясь от амуниции. – Тебе, красотка, кто угодно из мужиков в очереди место уступит. И все же что имел в виду Рональд, говоря про новичков?». Мысли шевелились вяло, еле-еле, точно песчаные ящерицы с Норли в полдень. Уставшее тело требовало отдыха, и приходилось заставлять себя думать, не впадать в тупое оцепенение.
У Тяна – неустранимый дефект зрительных усилителей. Тут все понятно. А Рашид? Неужели его «сослали» на Фрио из‑за того, что он позволяет себе болтать лишнего? Ведь брякнул он сегодня такое, за что в первые дни войны любого боевого форсера отправили бы на ремодификацию.
Но тогда почему здесь они все? Сара, Жозеф, Анджей, Мигель, Санчес – настолько разные…
В одном Рональд прав – такие опытные бойцы пригодились бы там, где решается судьба Эволюции. Держать их тут, где приходится лишь обороняться, нет смысла. Или они оказались здесь случайно? Как песчинки, попавшие в один из потоков громадного урагана войны, что охватил
