знаю, Есенин. У тебя же были. Я пустой.
– Все выжрал! День не прошел, все выжрал!
– Есенин, мы же вместе бухали.
– Ты мне еще перечить будешь?! Ну-ка, тяни сапог! – Есенин выставил в проход ногу. – Там заначка.
Каныш шлепнулся на колени и обеими руками дернул пыльный сапог.
– Давай! Тяни, тяни. – Есенин упирался руками. Каныш дернул в очередной раз и рухнул вместе с сапогом. К запаху разлитого вина и табака добавился жестокий аромат немытых ног. – Где деньги? Ищи деньги!
Каныш заелозил руками по темному полу.
– Нету.
– Ищи! В портянке посмотри!
– Нету.
– Тяни другой сапог!
Каныш дернул.
– И здесь пусто.
– Проверь!
– Пусто, гадом буду!
– Украли, суки! – взревел Есенин. – Украли! Кто?!
Каныш и Есенин одновременно посмотрели на Заколова. Проводник, до этого стоявший рядом, осторожно попятился.
– Он, не иначе! – Ныш ткнул пальцем в Заколова. – Пока он не пришел – деньги были!
– Убью крысу! – рявкнул Есенин.
– Дядя, я ни при чем. Сидите спокойно, – Тихон пытался говорить вежливо.
– Сидеть?! Мне? – На лице поэта отразилось нешуточное возмущение. – Я уже свое отсидел, сопляк!
Ныш щелкнул ножом, блеснуло выскочившее лезвие.
– Где бабки, фраер? Ну-ка, вывороти карманы!
Ныш навис над Тихоном, держась рукой за верхнюю полку.
Нина бочком заскользила вдоль сиденья к проходу, рука тянула чемодан.
– Пойдем, Тиша. Пойдем отсюда, – мягко скулила она.
Тихон взял сумку и попытался встать.
– Сядь, сука! – Ныш толкнул Заколова. Рука с ножом плавно двигалась из стороны в сторону, словно примериваясь для удара. Стальной клинок зловеще блестел перед лицом Тихона.
Нина добралась до края сиденья и соскользнула в проход.
– Куда, красотка? – проводник за перегородкой обхватил Нину и плюхнул ее на сиденье. – Попалась! Дай ромашку потрогать. За желтенькое!
– Отпустите! Уберите руки! – слышал Тихон испуганный голос Нины.
Но эти просьбы лишь раззадорили проводника. Возня с глухими толчками и визгом девушки нарастала. Проводник похабно гоготал, слетевший с лысины чуб трясся перед масляными глазками. Ныш, слушая эти звуки, довольно улыбался.
– Тиша! Тихон… – отчаянный крик Нины захлебнулся. Ладонь проводника смяла рот девушки.
– Отпустите ее. Что вам надо? – Заколов уставился на чернявого парня. Он старался не обращать внимания на нож и держаться уверенно. Но телу стало зябко, по коже поползли мурашки, словно от стального лезвия исходил ледяной холод.
– Бабки, бабки гони! – наливающиеся злостью глаза Ныша мерцали сквозь трясущиеся пряди сальных волос.
