интересно встретиться с товарищем по университету, то может к нам присоединиться. Мы будем в «Золотом драконе» после пяти.
Ольга отключила телефон и произнесла вслух:
– Бедный Жора! Что ж тебе не жилось-то среди кенгуру?
3. Дневные воспоминания. Георгий
Он проснулся в полдень по обскому времени. В Сиднее было уже два часа дня, в Москве – восемь утра, а во Франкфурте-на-Майне – всего шесть часов. Вот и ломай голову – поздно или рано. А она гудит, словно самолетная турбина: то ли от выпитого перед сном виски, то ли от перелета с одного края Земли на другой транзитом через третий. Для полноты впечатлений не хватало промежуточной посадки где-нибудь в Магадане. Хотя вполне возможно, что она еще впереди. Но более всего ныла поясница. Пружины особенно ощущались в середине матраца, там, где заднее место лежащего на нем переходит в спину. И сейчас австралийцу казалось, что его тело переломилось пополам.
Серьезным волевым усилием Смит заставил себя подняться с этого прокрустова ложа. Достал из сумки туалетные принадлежности и, не одеваясь, в одних плавках поплелся через коридор в ванную. Холодный душ и бритье с ментоловым кремом несколько взбодрили его, но состояние разбитости до конца не исчезло, а лишь слегка отступило на второй план.
Облачившись в тонкий спортивный костюм темно-синего цвета с британским флагом на спине и белыми звездами на рукавах, он позвонил дежурной и заказал крепкий чай и бутерброды с сыром и колбасой. Она заказ приняла, но напомнила, что оплачивать питание необходимо сразу и только в рублях. Смит выругался по-русски и пошел вниз к портье менять доллары. Каково же было изумление, когда за сто баксов ему выдали всего пять тысяч сто рублей.
– Это же настоящий грабеж. Даже в Москве спекулянты в аэропорту и то дают десять тысяч, – возмутился он.
– Ничем не могу вам помочь. Таков официальный курс Государственного банка. Не я его устанавливаю. А вы что, продавали доллары спекулянтам? – поинтересовался портье, крепкий пятидесятилетний мужчина с волевым лицом.
– Лучше бы продал, – зло отрезал Смит, сгреб свои жалкие рубли и пошел прочь.
– Не советую этого делать, – послышалось вдогонку. – Десять лет строгого режима. Даже для иностранцев.
Это была последняя еда, которую он заказал себе в номер. Во-первых, за два бутерброда и стакан чая с него слупили почти пятьдесят долларов. Во-вторых, колбасу есть было решительно невозможно, ибо сои в ней было гораздо больше, чем сала, а чай, похоже, заварили не позднее недели назад, а затем с помощью соды в нем просто поддерживался присущий этому напитку цвет. Он съел только сыр и хлеб и запил добрым глотком виски из своей фляжки.
Делать было абсолютно нечего. Наталья категорически запретила ему звонить ей домой. Она сама должна была найти его. Смит включил телевизор. По первой программе шел «Сельский час». Бывший фермер
