я не собираюсь участвовать в вашей заварушке!
– Вы уйдете до атаки, но сделаете все возможное, чтобы она состоялась! – Умник навис над Цыганом. – Да, я должен признаться, что чувствую неприязнь к вам из-за вашей меркантильности. Но я понимаю, что такое «надо», и готов подавить свои чувства ради общего дела. И вы будьте мужчиной, выполните свой долг до конца.
Рамир несколько секунд изучал его худое разгневанное лицо, пощипывая мочку, затем поднялся, сунул босую ногу в остаток ботинка. Умник отшатнулся.
– Ты мне нравишься, док, – сказал Рамир, хлопнув капитана по плечу, отчего тот слегка присел. – Хоть ты и наговорил мне тут ерунды, но я принимаю твои условия. Теперь я хочу жрать и спать, а потом готов выслушать доклад об оперативной обстановке.
Умник поправил очки, лицо его приобрело растерянное выражение.
– Сегодня вечером собрание штаба, было бы хорошо, чтобы вы присутствовали. А почему вы называете меня «док»?
Цыган потянулся, зевнул, поднял сумку с ноутом, чехол с «винторезом» и взялся за ручку двери, закинув за спину G-36.
– Ты напомнил мне одного врача. – Он открыл дверь. – Который тоже очень хорошо умел лечить…
Он вышел, подволакивая правую ногу и шаркая «калошей» по бетонному полу. Возле стула остался лежать свернутый улиткой черный носок, вокруг которого натекла грязная лужица. Умник устремился за Цыганом в коридор, крича:
– Китаец! Отведи гостя в лазарет!
Посыльный разбудил его через два часа, но все равно Цыган чувствовал себя бодрым и отдохнувшим. Он откинул простыню, не стыдясь наготы, и сел, широко зевнув. В Зоне редко выпадала возможность заночевать в постели, и чтобы дать телу полноценный отдых, Рамир спал без всего. Мальчишка долговец, стоя возле железной койки, отвел взгляд.
Почесывая поросшую густым кучерявым волосом мускулистую грудь, Цыган осмотрелся. Когда его сюда привели, он так хотел спать, что не обратил внимания на обстановку. «Может, и к лучшему», – скептически подумал он. Это была невзрачная подвальная комнатенка: сырые бетонные стены, четыре железные койки с продавленными сетками, и только одна с матрасом и бельем, да колченогая тумбочка. Одежда Цыгана висела на спинке кровати. А у ржавой ножки койки с ободранной краской стояла пара военных ботинок – ношенных, но крепких, из хорошей кожи.
Рамир выбрался из сетчатой ямы, потянулся, разминая мышцы, быстро оделся, сунул ноги в ботинки и, зашнуровав, подвигал ступнями, попрыгал.
– Неплохо сидят, – одобрил он. – Всё, можешь смотреть.
– Да я просто… – У посыльного покраснели уши. – Командир зовет вас на совещание штаба, скоро начнется.
– А пожрать? – Цыган вытащил из-под подушки сумку с ноутбуком, повесил через плечо.
– Заседание штаба через десять минут.
– Ничего, успею. Я должен подкрепиться. Запомни, пацан: на голодный желудок воюют только лохи и женщины.
– Я не пацан! – возмутился
