я своё время и силы.
За очередным поворотом мне повезло: я увидел открытый люк. Учитывая, что обыкновенные саксы панически боятся любой формы подземного мира, у меня появился шанс уйти, если, конечно, это был не кабельный коллектор, который частенько оканчивался тупиком через пару комнатушек. Я уже сидел возле края люка, как вдруг осознал, что обронил свой ПМ, который затолкал в карман куртки сразу после того, как у меня закончились патроны. Я бы и не обнаружил своей потери, если бы не обернувшись проверить, не увидит ли кто моего исчезновения, просто не заметил свой пистолет лежащим всего в пяти-семи шагах от меня. Времени было в обрез, но возвратиться не только с проваленным заданием, но и без оружия… Иногда вопрос жизни и смерти решает всего лишь мгновение, и, замешкавшись, я его потерял. Для сакса, успевшего именно за это мгновение выбежать из-за угла, увидеть меня, сидящего на асфальте возле люка, было тоже неожиданным. Он резко затормозил, вскинул своё оружие и, прицелившись в меня из своего пистолета, замер.
Даже в самом раннем детстве я всегда смотрел, а не отворачивался или зажмуривался, как советовали, когда у меня из пальца или вены брали кровь. Так и сейчас, понимая, что через секунду-другую, скорее всего, последует выстрел и смерть, не стал зажмуривать глаза, а посмотрел на свою будущую убийцу. Это была девушка. Разгорячённая погоней, она стояла, держа меня на мушке. Почему-то я всегда верил в то, что перед смертью перед глазами проносится вся жизнь человека, и всегда утешал себя тем, что хоть напоследок увижу своих родных и родной дом. Но не было ничего. Страха почему-то – тоже, наоборот, какая-то странная, сюрреалистическая ясность с беспристрастной точностью статиста шепчущая: «Ну, вот и всё».
Я, облизнув пересохшие губы, отметил, что передо мной стоит ослепительная красавица. Вряд ли она была чистой негритянкой, скорее мулаткой, обладавшей коричневой кожей самого соблазнительного оттенка и идеальной фигурой, сочетающей в себе хрупкую женственность и здоровую обольстительную притягательность.
«Как же я тебя всё-таки…» – помимо воли пронеслось в голове, и я поймал себя на том, что смотрю на её туго обтянутый форменными штанами бугорок Венеры.
– Шестнадцать, – вдруг задорно, на русском, с едва заметным акцентом произнесла она и легонько пнула ботинком мой пистолет так, что он очутился возле моей правой руки. Только теперь я осмелился посмотреть ей в глаза. Раньше я предпочитал голубые или зелёные. Эти же были словно янтарь, сквозь который смотрят на солнце, – коричневые с каким-то тёплым золотистым оттенком. Уголки губ едва заметно изгибались в улыбку, так что было не ясно, началась ли она или вот-вот грядёт. Глаза же задорно смеялись. Не то чтобы с глубоким стыдом, не до него, но всё же мне пришлось осознать, что она, конечно же, поняла, куда я смотрел.
– What Else, Lianna?3 – вдруг донеслось издалека сбоку.
– Ну что там, Лианна? (англ.)
