меня. Более опытные товарищи охотно рассказали, что после четырех удачных боев меня, возможно, начнут выпускать из замка, давать немного денег, словом, все пойдет намного приятнее, чем теперь.
– Вообще жизнь гладиатора – отличная штука, – объяснил мне один из них. – Гладиатор – уважаемый человек, настоящий мужик, кто спорит? Эта профессия – самый лучший способ заработать неплохие деньги, чтоб хватило и семье, и детям, и на обеспечение старости. А потом, когда трудно станет драться, сможешь работать тренером или охранником – тебя везде возьмут. Самые же знаменитые гладиаторы получают столько денег, что живут, как господа, никакому ремесленнику не снилось.
– И жизнь постоянно на кону. В любой момент можно проиграть голову.
– В любой момент любого трудягу на улице прирежут, или лошадь понесет, и прямо по нему проскачет. Гладиаторы не так уж часто гибнут, да и даже если так… Оно стоит того, чтоб играть. Охотники и солдаты рискуют жизнью намного чаще, намного сильнее и денег добывают, как правило, меньше. Однако ж не переводятся. О чем это говорит?
– Что жизнь здесь у вас тяжелая.
– Именно так! Гладиатор – это профессия самая что ни на есть лучшая для здорового мужчины. Далеко не каждый может стать гладиатором, даже если желает этого. Большинству жаждущих нашей доли приходится пройти через массовые бои, а это мясорубка, из которой выбираются лишь самые удачливые или талантливые. Но тебе ничего не надо добиваться – ты уже являешься гладиатором. Радуйся!
– Радуюсь, – пробормотал я. – Ты-то сам как стал гладиатором? Проходил через эти массовые бои?
– Нет. Мой отец был хорошим бойцом. Так что у меня оказалась протекция.
– У-у-у… И тут не без блата…
– Но ведь и тебе повезло.
– Хочется верить.
Я осознал, что, хотя живу здесь уже больше месяца, совсем не знаю этого мира. За прошедшее время успел разве только понять, что общество здесь жестко иерархично, император вправе творить все, что ему в голову взбредет, и вся знать, которая отстояла от него на одну или несколько ступеней социальной лестницы, в общем-то, смотрела на простолюдинов как на своих законных рабов. Конечно, в массе тех, кто не относился к числу благородных, имелись свои градации, и не все было так уж просто. В этих тонкостях я еще не разобрался, однако понял, что разбираться в этом надо не сидя в замке, в отрыве от живой жизни.
Но даже месяц спустя, когда меня и еще несколько других гладиаторов перевезли в один из городских императорских дворцов (не столичный, как я понял, но расположенный в довольно крупном городе), не изменилось ничего. Постигать чужие традиции следовало не взаперти, а обитая где-нибудь в городе, толкаясь локтями с местными жителями на базаре и самостоятельно набивая все шишки.
Следующий бой, в котором мне пришлось принять участие, к моему неприятному изумлению, произошел даже не в пиршественном зале, а в спальне.
Императорские
