хватит подкалывать. Расскажи лучше про себя. Как дела?
Его улыбка погасла. Он подался вперед.
– Скучаю по тебе.
– Ох, Эдди…
– Я не пью. Уже три месяца. Знаю, ты со мной натерпелась.
– Я не могла выносить этот бардак. Мне было плохо.
– Знаю.
– Ты мне не чужой. И всегда будешь… Но теперь у меня есть Билли.
Эдди поморщился.
– Я чертов дурень. Безнадежный случай.
Его самобичевание всегда меня разоружало. Уже не раз мы разыгрывали подобные сцены; мне следует быть тверже.
– Как на работе?
– Все нормально, скучать не приходится. У меня теперь есть помощник. Обучаю его.
– Здорово. Учитель ты прекрасный, – тепло сказала я.
Эдди – садовник от Бога; любой захудалый палисадник превратит в потрясающей красоты оазис. К сожалению, работа у него не постоянная.
– Ты такой крепкий раньше не варила… Я теперь еще и парковым дизайном занимаюсь.
– Хорошо. Тебе всегда это больше нравилось.
– Мне паршиво… – пробормотал он, склонившись над чашкой.
Я не ответила: сказать было нечего.
– Надеюсь, горячий финский парень тебя не обижает?
Он выжидательно смотрел на меня. Я не выдержала взгляда его зеленых глаз. Говорить с ним о Маркусе не стоило.
– Билли хочешь посмотреть?
Мы пошли в детскую и стали смотреть на моего сына.
– Чудный парень. Не пойми превратно, Кей, но твоего в нем ничего.
– Ты прав. Он вылитый Маркус.
Билли шевельнулся, ресницы у него дрогнули; малыш открыл глаза и протянул ко мне ручки. Я подняла его, теплого, сонного, и он начал хныкать.
– Давай я, – предложил Эдди.
Я отдала ему Билли, и он стал ходить с ним по комнате и тихонько баюкать, пока тот не уснул. Я видела его взгляд и испытывала ту же боль – сложись все иначе, это мог быть наш красавец-сын.
Эдди заботливо уложил его в кроватку и прикрыл одеялом.
– Где ты так научился?
– Часто нянчился с младшими.
Он загрустил. Наверное, понял, о чем я думаю.
Крепко обняв меня и чмокнув в шею, Эдди быстро ушел, а я стояла у двери, вспоминая наши лучшие времена. Когда-то я его любила. Много лет любила. Нам было очень хорошо. Помню тот давний вечер, когда я вернулась домой после первого дня в журнале, куда меня взяли писать очерки. Я так волновалась: наконец-то я вошла в журналистику! Эдди всю квартиру завалил цветами, приготовил мясо по-ирландски. Он повторял, что мной гордится, что знал – у меня получится.
Опомнившись, я запретила себе грезить о прошлом. Три месяца без алкоголя – а потом все начнется заново. Периоды трезвости у Эдди были недолгими.
Хейя
Июнь
Я слышала, как она говорила Аише, что Маркус уехал в Дарем. Значит, они с Билли остались вдвоем. Когда я приехала на ее улицу, уже стемнело.
