опоясанной посередине красной полосой. Кругом обнаженные слои известняка, которые летом украшают трава и розовые цветы. Деревья почти не попадались. Мы сели на траву, и я принялась за леденцы.
– Как хорошо… – произнес Маркус.
– Сейчас, когда солнышко, здесь отлично, а зимой будет ужасно мрачно. Хоть бы одно деревце.
– Что мне нравится – здесь только небо и море, и почти никаких следов человека, если не считать каменоломен. – Он указал на выступающий из моря искусственный утес. – Вот тоже результат добычи камня. На нем выбиты ступени, и можно взобраться на вершину. Местные ребятишки прыгают с него в воду.
– Такая высота! А как ты нашел это место?
– Через клуб дайвинга. Здесь отличные места для ныряния – морские пещеры. Если ты не устала, можем дойти и посмотреть.
– Я полна сил!
Маркус помог мне подняться, и мы пошли смотреть на пещеры среди утесов. Он заботливо поддерживал меня за руку: дорога была не слишком ровная.
Пещеры оказались огромные, гулкие. В воде колыхались зеленые массы водорослей, от них исходил явственный запах гниения. Мы сели перед пещерами, и Маркус, совершенно счастливый, стал кидать в воду голыши.
– Мечтаю когда-нибудь построить дом у моря, – поделился мыслями он.
Ночью я сказала, что у больших стоп есть, как выясняется, и плюсы. И мы смеялись, лежа в комковатой гостиничной постели; я прижималась к Маркусу животом и грела о него свои большие стопы.
На следующее утро я проснулась в половине седьмого. Маркус, голый, стоял у окна, выходящего на море. Я лежала расслабленная и счастливая, любовалась его широкими плечами и стройными бедрами. Он смотрел в окно, и лицо у него было словно у ребенка, захваченного чем-то необычайным. Мне захотелось снова заняться любовью. Тут он обернулся и поймал мой взгляд.
– Не хотел тебя будить…
– Ты и не разбудил.
Я похлопала рядом с собой по постели, и Маркус, присев, стал ласково гладить мой живот.
– Тебе нужно больше спать. Я пойду прогуляюсь.
– А я любовалась твоей попкой.
Маркус рассмеялся.
– Держу пари, от женщин у тебя отбоя нет.
Он нагнулся и нежно меня поцеловал.
– Я однолюб. Отдыхай, я вернусь к завтраку.
Пока он торопливо одевался, я думала, что даже теперь, когда мы совершенно счастливы и спокойны, Маркус не желает говорить о прошлом, о том, кто у него был. И я понимала: лучше не давить.
Позже, за завтраком, я набралась смелости и предложила Маркусу переехать ко мне. И он согласился.
Женщина из кондитерской лавки ошиблась. Рожала я тридцать шесть часов – схватки были слабые. Наконец, чтобы не подвергать опасности ребенка, доктор сделал мне какой-то укол для стимуляции родовой деятельности. Головка у Билли была большая, я сильно порвалась, пришлось накладывать швы.
После рождения ребенка
