Вели-паши, вышедшими из Алашкерта. Они могли бы соединиться в Саганлугских горах. Такой маневр, учитывая ограниченные силы войск Муравьева, мог бы еще в июне поставить русских в очень сложное положение, ибо его армия не смогла бы одновременно осаждать Карс и проводить полевые операции против турецкой армии, сосредоточенной между этой крепостью и Эрзерумом. Все лето и осень 1855 г. Муравьев ожидал появления турецкой армии, вышедшей из Трабзона и Эрзерума на помощь осажденному Карсу. Его оценка ситуации не отличалась от оценки Уильямса – турецкий главнокомандующий Эмир-паша совершил ошибку, придерживаясь совсем другой стратегии.
Проблема, с которой столкнулись командиры турецких союзных войск в Малой Азии в 1855 г., заключалась в том, что турецкой армии было приказано стоять на кавказской границе, прикрывая Эрзерум и пути, ведущие в Анатолию, до того самого момента, когда будет взят Крым. Концентрация наступательной группировки в Карсе и пренебрежение более широкими проблемами обороны Анатолии ради сохранения полевой армии привели турок к поражению.
Впрочем, пребывание их основных сил в Карсе было результатом обстоятельств, а вовсе не неудачных стратегических решений. Карсская армия после разгрома при Куру-Дере и зимних эпидемий была так слаба, что никак не могла покинуть город. Уильямс полагал, что войска в Карсе оказались не способны к какому-либо серьезному передвижению. Поэтому максимум, на что он мог рассчитывать, – это удержание русской армии у стен крепости и недопущение ее наступления на Эрзерум. Уильямс надеялся, что если Севастополь будет взят очень быстро, то он еще успеет послать Карсу подкрепления и продовольствие из Трабзона и Эрзерума. В целом он считал, что турецкие армии не способны совершать полевые маневры, и весьма скептически относился к планам Эмир-паши о вторжении в Западную Грузию.
Это вторжение весной 1855 г. стало любимой темой для разговоров в официальных кругах Османской империи. Союзники еще до поражений турецкой армии в кампанию предыдущего года наложили вето на планы этого вторжения. Однако теперь турецкий главнокомандующий Эмир-паша снова стал настаивать на его осуществлении. Этот амбициозный вояка был по происхождению хорватом; свою репутацию удачливого командира он завоевал в основном во время подавления восстаний угнетенных народов империи. Его окружали польские и венгерские офицеры-эмигранты, большей частью авантюристы с очень сильными антирусскими настроениями. Эмир-паша командовал турецкой армией в Крыму, которая стояла в двух местах – в Балаклаве и Евпатории и наблюдала за боевыми действиями, не имея возможности отличиться в боях. Сторонники Эмира в ставке союзников и Стамбуле стали требовать, чтобы основная часть турецких войск в Крыму была переброшена на Кавказское побережье. Было предложено усилить эту группировку войсками, находившимися на Балканах и в Тунисе. Эмир мечтал о наступлении на Кутаиси, а потом и на Тифлис, а также о заключении союза
