Эмиру легко; его престиж в Стамбуле и штаб-квартире союзников возрос, но он не сумел этим воспользоваться, поскольку судьба Карса была ему, по-видимому, безразлична. Он провел два дня на левом берегу Ингура и только 10 ноября занял Зугдиди (столицу Мингрелии, откуда сбежала княгиня-регентша). Эмир расположился в окрестностях Зугдиди и пробыл там пять дней, потеряв последнюю неделю благоприятной сухой погоды. Контакт с русскими был потерян.
Впрочем, поведение Багратиона оказалось не менее странным. Он отказался от своего первоначального плана навязать туркам сражения на берегу рек Цива и Техури и не останавливался до тех пор, пока не перешел через Цхенис-Дзгали. Таким образом, он оставил туркам всю Мингрелию, в то время как Эмир-паша прохлаждался в Зугдиди. Багратион велел Бруннеру отойти в Марани (хотя турки не предпринимали никаких попыток начать наступление из Батума), бросив, таким образом, несчастных жителей Гурии, оставшихся верными России, на растерзание башибузукам.
18 ноября Эмир добрался до реки Цива – ему потребовалось 11 дней, чтобы пройти 30 километров, отделявших Ингур от Цивы. После 18 ноября начались осенние дожди. Он мудро перенес свою основную базу из Сухума в Редут-Кале, который находился всего лишь в 25 километрах от его лагеря в Циве, причем туда шла хорошая дорога. 2 декабря наступавшие войска паши заняли Сенаки на реке Техури, а патрули вышли на берег Цхенис-Дзгали.
Дожди лили не переставая, и турецкий лагерь в Циве превратился в болото. Солдаты Эмира остались без хлеба, а животные – без фуража. Ко второй неделе декабря турецкая армия почти утонула в мингрельской грязи, вполне привычной для Кавказской армии. При данных обстоятельствах, получив известие о капитуляции Карса, Эмир приказал отступить – сначала за Техури, а потом – и за реку Цива.
Если Кавказская экспедиция Эмир-паши не завершилась полным провалом, то это лишь благодаря бездарности его противника, князя Багратиона-Мухранского. 18 ноября он сосредоточил на сильной позиции за рекой Цхенис остатки своих войск, вместе с отрядом Брюннера из Гурии, и подкреплений, которые незадолго до этого прибыли из Тифлиса. В целом эти подкрепления насчитывали 20 батальонов и конное ополчение Гурии, Имеретин и Восточной Грузии (мингрельцы дезертировали из-за того, что их страна была брошена на произвол судьбы). У него было большое преимущество над турками в кавалерии (которой у Эмир-паши практически не было), и это превосходство помогло бы ему разгромить противника в болотах и лесах Мингрелии, особенно теперь, в сезон дождей. Однако Багратион не собирался ждать, когда появятся турки, и в ночь с 19 на 20 ноября приказал сжечь большие склады припасов, накопленных в Марани, поскольку вывезти их не представлялось возможным. Эта последняя глупость так разозлила Муравьева, что он приказал отстранить Багратиона[37] от командования (кстати, он был прямым потомком мухранской ветви грузинской царской династии). Его сменил более уравновешенный генерал Брюннер, но восстановить
Не следует путать его с талантливым полководцем начала XIX в., учеником Суворова, Петром Багратионом, умершим от ран, полученных на Бородинском поле.
