Впрочем, взгляд его был ясным, а внешний вид не выдавал, что пол-литра водки на протяжении всего утра небольшими порциями поступали в его организм.
«Пойдем, покажу тебе здесь всё».
Эту фразу он сказал сразу после сакрального «привет» и рукопожатия. Мы спустились по пыльной лестнице на первый этаж и вышли из корпуса. Как раз за ним, за кленами, спряталась старая спортивная площадка. Почти все агрегаты покрылись ржавчиной и скрипели даже при легком прикосновении.
Достав из-за пазухи початую бутылку водки, Андрей сделал несколько глотков и взобрался на турник. Тот слегка прогнулся и с каждым подтягиванием издавал скрип, отдаленно напоминающий крик о помощи, который записали на пожеванную пленку и прокрутили с замедлением на старом советском магнитофоне.
Подтянувшись в спокойном темпе пятнадцать раз, он спрыгнул на землю и сел на поломанный металлический брус.
«Вены болят, черт возьми».
Сделав еще несколько глотков водки, он снял майку и, запрокинув голову назад, принялся смотреть на небо. Оно затягивалось тучами: по всей видимости, ночью начнется дождь. На спине у Андрея была синяя уродливая татуировка: икона Божьей Матери с маленьким Иисусом на руках. За решеткой.
Кажется, этот человек видел тюрьму, но не внушал опасности. А еще он не морщился, когда пил водку. И совершенно не пьянел. Несмотря на то что он был коротко пострижен, что голубые глаза его моментально фокусировались на шуме или ином постороннем раздражителе, я ощущал себя с ним в полной безопасности.
«С этими за руку не здоровайся. С ними не пей, даже если предлагать будут. Эти надубашенные, несмотря на закрытую форму, тоже лучше руки мыть почаще. Да, даже если просто они прошли мимо. Вообще, мой руки постоянно. Особенно тут».
Вскоре я пошел в корпус, а мой новоявленный знакомый сказал, что зайдет в одно место и тоже скоро вернется. Скорее всего, его пунктом назначения был круглосуточный магазин в нескольких кварталах от медицинского комплекса. Немногочисленные туберкулезники провожали его глазами, словно он был не обычным человеком, а послом из другого мира, где способность передвигаться на двух ногах за пределы бетонного заграждения – это нечто из разряда сверхспособностей.
Когда Андрей вернулся, я уже спал, поэтому увиделись мы с ним только утром. Как всегда, он наливал себе водку в стакан, а с его спины на меня смотрел младенец-Иисус.
«Проснулся?»
Он задавал вопросы, не оборачиваясь. С утра его голос был хриплым. Перевернувшись на другой бок, я увидел сопящего Ваню. Было семь утра.
После я приподнялся на локтях и посмотрел в зашторенное окно. Дождь все-таки начался. От таких пейзажей, помноженных на гнетущую атмосферу этого места, становилось плохо и как-то невыносимо душно.
«Я всегда рано встаю. Привычка с армии. Там нельзя было долго спать. Жарко было и опасно. Или если спать, то не обычным сном, а сказочным. Это когда ты вроде бы и спишь,
