Ну, что с вами делать, настырная вы банда? Беру всех троих!
Грайанская башня лет триста не слыхала такого ликования. От пронзительных счастливых воплей призрак Старого Вояки, наверное, забился в самый темный угол.
– Ладно, уймитесь, горластые! Цыц, я сказал! Сегодня пойдем в храм и принесем клятву. Нургидан, взберись на ворота, сними решето, пока Серая Старуха на мою голову четвертого ученика не принесла!
Это только с парадного входа игорный дом «Путь по радуге» украшен большими светильниками из цветного стекла. Это только у главных дверей девицы в нескромных нарядах бойко жонглируют зажженными факелами, а поэт в пестрой одежде во весь голос читает стихи о лисе-удаче, что, вертя хвостом, бегает от игрока к игроку. Это лишь у порога, раскрашенного в семь цветов радуги, звенят струны в такт речам поэта и сквозь их напев прорываются хриплые крики сидящего в клетке наррабанского попугая: «Пр-риходите! Игр-раем! Игр-раем!»
А заднее крыльцо утонуло в зарослях калины и бузины, буйно заполонивших задворки до каменной полуразрушенной ограды.
Какой-нибудь рачительный хозяин мог бы упрекнуть владельца игорного дома в том, что тот запустил задний двор. Вырубить бы эту поросль, заодно ограду починить. Мало ли кто перемахнет через полуразвалившуюся каменную кладку, прокрадется сквозь спутанные ветви к заднему крыльцу...
Но владелец «Пути по радуге» знал, что делает. Не было в городе вора, который рискнул бы полезть за добычей в игорный дом. Конечно, от погребального костра никому не уйти, но зачем же самому себе поленницу складывать?
А вот от крыльца к ограде сквозь заросли часто скользили тени. Особенно во время визитов стражи. Десятники действовали расторопно и сноровисто, заранее ставили своих людей у входа и под каждым окном, но никогда – никогда! – на пустыре, который отделяла от заднего двора каменная стена. Неписаные правила – самые строгие.
На крыльце стояли двое – дышали ночным ветром, живительно свежим после приторного запаха благовоний, которым был густо насыщен воздух игорного дома. Мужчины не начинали разговор, наслаждаясь тишиной, чистой и ясной.
Наконец один из них, высокий, плечистый, в плаще с наброшенным на голову капюшоном, из-под которого виднелась седая бородка, сухо спросил:
– Принес?
Второй – плотный, коренастый, одетый как зажиточный торговец – похлопал по бархатному мешочку у пояса:
– Здесь. Все три. Деньги?..
Тяжело звякнули золотые монеты. Бархатный мешочек перешел из рук в руки.
– Сколько они у тебя лежали?
– Полтора года. Ты не бойся, ничего им от времени не сделается. Главное – в воду опустить, хоть в ледяную... Впрочем, кого учу, сам лучше меня все знаешь.
– Я? – деланно удивился седобородый. – Мне-то откуда в таких делах разбираться? Я просто посредник. Мне велели достать – я и нашел.
– Мог бесплатно найти, за Гранью. Эх, Урихо! Нацепил бороду из пакли – так тебя и не узнать? Сапоги бы сменил, вон какие приметные вырезные отвороты!
Глухо
