Карла пришла прямиком после университета, и можно было уверенно предположить, что уйдет она оттуда только на пенсию. За долгие годы Уинтер перевидал немало полицейских. Среди них были те, кто работал ради денег, но были и такие, для кого работа – призвание. Мендоза как раз из числа последних, это было очевидно.
Он снова прокрутил в голове сцену убийства Омара. Он искал какую-нибудь деталь, которую он упустил из виду и которая поможет ему выбраться из этой комнаты. Но память ничего нового ему не показывала.
Комната теперь казалась ему гораздо меньше, чем в самом начале, как будто стены начали смыкаться вокруг него. Ему хотелось встать и пройтись, подойти к зеркалу и смотреть на него. Еще раз стукнуть по нему, проделать все то, что – как он много раз видел сам, находясь по ту сторону стекла, – делают другие. Хоть он и был невиновен, его начали одолевать сомнения. Такой эффект производила на него комната, и так и было задумано. Здесь человек должен ощущать вину. Может, на двери и висит табличка «Комната для допросов», но зачем себя обманывать: это тюремная камера, только без кровати и унитаза. Это даже хуже, чем камера, – это чистилище. И если запахнет жареным, он попадет прямо в ад. А если все сложится справедливо, снова будет на свободе. Эта неопределенность сводила с ума.
Отец Уинтера до казни провел в тюрьме два десятилетия. Уинтер периодически задавался вопросом, как же он выдержал там все эти годы. Он бы так не смог. Максимум два года, а потом он бы взял дело в свои руки. Жизнь в неволе – не жизнь.
Наконец дверь открылась, и Мендоза вернулась с ноутбуком. Он ожидал, что она снова сядет напротив него, но на этот раз она поставила лэптоп на стол и перешла на его сторону. Уинтер вопросительно посмотрел на нее, но лицо Мендозы было непроницаемым.
– Давай сюда руки.
Он снова взглянул на нее и, не дождавшись никаких комментариев, поднял руки из-под стола. Она достала ключ и сняла наручники. Уинтер стал растирать запястья, а Мендоза обошла стол и села на свое прежнее место. Дождавшись, пока она устроится и посмотрит на него, Уинтер улыбнулся.
– Спасибо. Ты себе не представляешь, как здорово без наручников. И что же заставило тебя передумать?
Вместо ответа Мендоза открыла лэптоп и нажала на несколько клавиш. Затем повернула экран к Уинтеру, чтобы он мог посмотреть видео с дешевой камеры наблюдения. Качество было так себе, но этого было достаточно.
Судя по временным отсечкам, запись была сделана в восемнадцать минут второго ночи. На экране был виден магазин, находившийся на той же улице, что и кафе. Изображение с широкоугольной камеры было нерезким, с нарушенной перспективой. Сначала мимо прошла влюбленная пара. Они смеялись, обнимались и явно наслаждались друг другом. Потом почти целую минуту ничего не происходило, а затем мимо прошла женщина. Она шла быстро, смотря себе под ноги. Тридцать секунд тишины – и на экране появилась блондинка. Была видна только часть ее лица, но Уинтер узнал ее по тому, как двигались у нее плечи при ходьбе.
– Это
