в привычном смысле этого слова, но из того, что я услышал о вашем прошлом, не думаю, что это вас серьезно обеспокоит. Не волнуйтесь – она не совсем нелегальна. По крайней мере, долгий тюремный срок вам не грозит.
4
– Существует любопытная статистика, – сказал По, – которая имеет непосредственное отношение к моему предложению. Представьте себе: около сорока процентов французов работают на государственной службе. Вы, конечно, понимаете, особенно если сами работали в Париже, что сие означает для честных трудяг вроде меня и вас.
Беннетт кивнул. Он прекрасно помнил лавины запутанных формуляров и многостраничных отчетов – он называл их «бумажным поносом», – угрюмый саботаж самоуверенных бюрократов и часы, убитые в душных, пыльных офисах за отбиванием налоговых атак на доходы его компании.
– Да, – произнес он. – Это, кстати, было одной из причин моего ухода. Мне казалось, что вскоре я окажусь погребенным под грудой отчетов и циркуляров.
– Совершенно с вами согласен. А теперь представьте себе: все эти миллионы и миллионы лентяев, способных только перебирать бумаги, тоже хотят получить свои денежки в конце каждого месяца. А еще медицинскую страховку, и немалую, и пять недель отпуска в год, и пенсии с индексацией. – По в задумчивости стряхнул пепел с сигары. – Прелестная система, согласен, но только если вы находитесь на том конце, куда капают деньги, так? Увы, для остальных она совершенно неприемлема. Вы в курсе, какие налоговые ставки придумали французы для тех несчастных, что осмелились заработать себе на жизнь и не прогорели? Шестьдесят, семьдесят процентов. Иногда больше. – Он помолчал, потягивая коньяк.
– Ну да, это правда, – согласился Беннетт. – Но все же уходят от налогов.
По улыбнулся:
– Да, справедливое замечание. И с вашей помощью я хочу примкнуть к их рядам. Еще рюмочку? – Он вопросительно взглянул на Беннетта. Молодой человек вскочил, принес графин и разлил по рюмкам бледно-золотую жидкость, глядя на причудливые узоры, которые коньяк создавал на стеклянных стенках. Мысль о том, что ему предлагают сменить жалкое существование надзирателя унитазов на роль помощника такого человека, как По, принесла ему странное удовлетворение, и в эту минуту Беннетт решил принять предложение хозяина, в чем бы оно ни заключалось.
По поблагодарил его за коньяк и продолжил:
– Уже несколько лет у меня есть небольшая собственность в Монако, там власти занимают более умную позицию по отношению к богатым людям и их налогам. Но все-таки существуют две основные загвоздки. Во-первых, в Монако я чувствую себя примерно так же, как вы на самой маленькой яхте, – мне тесно, мне не хватает простора, там слишком много людей. А во-вторых, несмотря на все это бюрократическое сумасшествие, мне нравится жить во Франции. Так утомительно и неудобно сокращать время жизни во Франции до шести месяцев в году.
Знания Беннетта о подоходном налоге для богатых были довольно поверхностными.
– Почему только шесть месяцев?
