из кармана деньги. И вот как начнёть сыпать на стол золотые пятерки, а они блестять, как живые!
На лошадях работали и дед отца, и прадед, ездили даже и в Москву, деньги туда возили, а оттуда – товары разные. Сейчас как соберутся в дорогу, так и едуть к купцу. Открываить им тот амбары, а они бяруть лопатки, ставють мерку и набирають этими лопатками пятаки. А они бо-ольшие были! И на что их такими делали?.. Набяруть этих пятаков в мешки, завяжуть, на возы и-и по-оехали. Раз так-то едуть, а навстречу им – мужики:
– Куда вы?
– В Москву.
– Да что ж вы туда едете-то? В Москве ж хранцуз!23
Ну, раз там хранцуз, так что ж туда ехать-то? Развернули наши лошадей да назад.»
А вот этот эпизод уж точно о Никите Христофорове (позже называли «Листафоровы»), который тоже рассказан мамой и есть в моей повести «Ведьма из Карачева»:
«Едить он раз с извозу, смотрить, а мужики мост ремонтирують и бабку, которой сваи забивали, поперек дороги бросили, ни-икак ему не проехать! Вот он и говорить им: ребяты, уберите, мол, бабку. А те сидять и курють. Он опять: «Уберите, ребят»! Ни-ичего те, только один и отвечаить: «Сам убери, коль она тебе мешаить». Ну, свекор и согласился: ладно, мол, уберу, только тогда не обижайтеся! Те-то: ха-ха-ха! А в бабке этой, должно, пудов пятнадцать было. Подошел он к ней, поплевал на руки, да как хватить за конец!.. потом – на попа и ку-увырк с дороги! А там как раз болото рядом был, вот и попади эта бабка в него да петлёй вниз! Попробуй-ка, достань ее теперича! Бросилися мужики к свёкору, а один и остановил их: «Не-е, не троньте его. Пусть едить. Он же просил вас…»
Рассказывала мама и о сыне Никиты Христофорова, моём прадеде Афанасии:
«Мужа своего свекровь моя не то чтоб любила, но уважать – уважала, и жили они в ладу, я и не помню, чтобы ссоры между ними были. «Когда меня просватали за Афоню, – рассказывала, – и надо было венчаться, то у него сапог даже не было, в лаптях только и ходил. А для тех, кто женится, у старосты хранилися саппоги общественные, и можно только себе представить, какого они размеру были, что б всем в пору. И вот как надел мой жених эти сапоги, как принарядился!.. так с места ног и не сташшыл. Посмотре-ел, посмотрел на него батя, да и сжалился: поехал в город и купил ему сапоги. Так потом вся деревня завидовала Афоне: в своих сапогах венчался!
Трудяга свёкор был, каких мало! Ча-асто, когда ложился спать и скажить так-то:
– Ох, как же дома хорошо! Хоть отосплюся теперича.
Он же всё в извозы ходил, а когда ехали, то молодые ребяты как бы там ни было, а заснуть да заснуть, вот ему и приходилося сторожить за всех. Так, бывало, уцепится руками за задок саней, идёть и спить на ходу.
А раз согласилися они так-то с братом и купили револьверты… водку ж купеческую охранять надо, не раз их бандиты встречали.
– И вот, – рассказывал, – едем мы, сижу я на задней повозке… а заря уже занималася, и вдруг вижу: как
1812 год. К Москве подошла французская армия Наполеона.
