писала письмо Генри, – Она сказала это медленно и с опаской. Знала, что эти слова меня не обрадуют. Потому сразу напряглась, понимая, что скрывать это от меня бесполезно.
– Письмо? В полночь?
Мое настроение, держащееся на одном волоске, исчезло вовсе. Виной всему прозвучавшее имя. Единственная причина, она же и слишком серьезная, это то, что я не могу терпеть, как моя дочь встречается с парнем не из нашего Клана. Теперь ясно, почему она мне сказала об этом не просто, а с чувством вины, с запинками, опасаясь моей реакции. Реакция с моей стороны, конечно же, была. Обремененный этой мыслью, я сел на диван перед столом и грелся от пламени камина.
– А я думал, ты изменила свое мнение, – сказал я, всматриваясь в глаза своего портрета, – Как же наш последний разговор? Ты забыла, о чем мы говорили тогда насчет ваших отношений? – я сказал это спокойно, не злясь. Повернул голову, смотря на дочку. Она подняла брови и взяла себя за руки, чувствуя, что сделала что-то не так, – или же я что-то не так сказал?
Взглянув на пламя камина, вскоре услышал тяжелый вздох и обиженный голос дочурки:
– Нет, ты все понятно объяснил. Но… но ты же сам тогда сказал, что выбор все равно остается за мной, – в ее голосе я услышал мольбу.
Она положила руку мне на плечо. Я ее взял, провел пальцами по ее нежной коже, и повел ее так, чтобы она обошла диван и села рядом со мной.
– Алки… девочка моя, тебе не годик от рождения. Ты уже давно взрослая девушка и должна понимать. Я тебе намекал, и прямо говорил, чем чреваты ваши отношения.
– Пап, я все понимаю. Как ты и говорил, закон нашего кодекса гласит, нельзя выходить мне замуж за мужчину из другого Клана.
– И не только тебе. Всем! Ты правильно сказала, а теперь объясни Алкима, что здесь непонятного?
– Но пап, – она опустила голову, потом подняла и посмотрела умоляющим взглядом, – мы любим друг друга.
Сижу и думаю не о нашем разговоре, а о том, с каких пор она стала такой упрямой? Ибо всегда Алки действовала здравомысляще, слушалась тем, кто говорит только хорошее, взвешивала все решения. Сейчас же, когда она узнала что значит любовь, ее натура в корне изменилась. Еще бы не изменилась, ей пока что пятнадцать лет.
– Это я уже слышал много раз, – встал я со вздохом, и обернулся к сидящей дочери, – ты понимаешь, чем обернется все это, когда дело дойдет до вашей помолвки?
– А почему вы не даете нам молодым жить по своим правилам? – чуть не плача повысила она голос.
– Не я создавал правила милая, и я не могу рушить правила кодекса существующие века, только из-за прихоти своей дочери.
Стоя у камина, я пытался найти выход из ситуации, он был, но, увы, не самый лучший. Алки бесшумно подошла сзади и обняла меня.
– Папа, а если перейти в другой Клан? – спросила она.
Этот вопрос пугал меня
