Лес полон живности. Кроме птиц постоянно встречались разные мохнатые зверьки, и не зайцы, вроде хомяков, только крупных. Маша все представляла, что когда-нибудь она решится и поймает хомяка. Останавливала только мысль, как она его есть сырым будет?
Даже попробовала разжечь огонь. Не вышло, только ладони до крови стерла. Браться повторно уже не хотелось. К ее больной и ноющей правой руке не хватало еще стертых в кровь ладоней.
Ночью под ее дерево приходили крупные животные, так казалось. Почва была сухая и следов она не находила. Зато много следов и копыт, и лап находилось утром у ручья. Днем крупных зверей она не видела. А идти назад к столбу, где было большое открытое пространство и не она встретила похожих на лосей животных она не собиралась.
«Небо! Ни облачка, как мне надоело просыпаться каждый раз и понимать, что я все еще остаюсь здесь, в этом бескрайнем горном лесу. Просыпаться на этом дереве, ставшем мне домом, постелью, просыпаться на три раза за ночь, такую длинную и темную».
Но проснувшись и в четвертый раз, выспавшись и проголодавшись, все равно нужно ждать и ждать утра, потому что ночью ничего не найти в кронах деревьев. Просто темно»
Маша наконец дождалась нового утра. Понемногу светлело.
Разговаривать самой с собой ей было с каждым днем все легче. Когда вслух, когда про себя, но Маша все время разговаривала. Звук собственного голоса успокаивал. Иначе с ума можно сойти от одиночества!
Она высыпалась и проснувшись, сидела в кроне приютившего ее дерева и смотрела на звездное небо или на небо без единого облачка. Смотрела, как встает розовое солнце. Такое большое и необычного цвета. Смотреть можно было в самом начале дня. Потом светило лезло выше и становилось жарче, ярче. Уже не поглядишь. А солнцезащитных очков у Маши не было. У нее вообще ничего почти не осталось из ее мира. Куртка, сапоги, носки остались у липучих лиан. На берегу озерка у водопада она оставила белье.
Из одежды был рваный свитер, футболка зеленая и брюки, рваные на коленках, рваные на поясе. Зашить их было нечем. Волосы она заплетала, завязывала вытянутой ниткой из свитера. Вот и весь скарб.
Первые три долгих дня рука ужасно ныла, Маша ее пыталась не тревожить, но перевязать и зафиксировать ее было нечем. В итоге Маша сняла свитер и стянув его узлом, сделала примитивную косыночную повязку. Рука немного успокоилась.
В лесном массиве все деревья были очень высокими, она слезала с дерева и поднималась в крону с большим трудом. Рука просто ныла не переставая, давая уснуть не сразу, Маша ее растирала, осматривала при свете дня, окунала в воду и грела на солнцепеке. Ничего не помогало, рука ныла и ныла. На фоне этих фантомных болей уже начал подживать все мелкие ранки, полученные ее при подъеме на ту скалу и полученные в бою за свободу с лианами в овраге. Потихоньку перестал отекать и правый голеностопный сустав.
Днем же, днем тянувшимся и тянувшимся почти также долго, как и ночь в этом
