style="font-size:15px;"> Слышно, как животное убегает. Ну, наконец-то!
– Как это тебе удалось? – интересуется Нелька.
Я игнорирую ее вопрос.
– Ты что, обижаешься, что я съела твой кусочек хлеба? – не отстает Нелька. – Так ты прости меня, пожалуйста! Так мне вчера вдруг есть захотелось.
Чувствую, что мне самой хочется есть. Ведь я в школе ничего не ела, а потом дома не до этого было. А теперь вот возвращаются прежние человеческие чувства. Да и в помещении, в котором мы находимся, действительно стало заметно холоднее. Сижу и размышляю. Если чувства во мне живы, да и Нелька здесь, тогда я точно живая. Вот только напрашивается вопрос: где я?
– Слушай, – обращаюсь я к своей бывшей подруге, – объясни мне, где это мы находимся?
– Ты что прикидываешься? – слышу ее злой голос.
Терпение мое иссякает, и я буквально выкрикиваю:
– Я прошу раз в жизни, заметь, простым человеческим языком, объясни коротко, но толково: где мы сейчас находимся?!
Слышу, как Нелька тихо от меня отодвигается, осторожно шурша тем колючим, на что опирается и моя рука.
– Так тебе совсем память отшибло, – слышу ее испуганный голос, – после того, как начальник стражи капитан Олдс тебя по голове огрел за непослушание?
Честно сказать, голова у меня действительно болит. Я даже нащупываю у себя на затылке огромную шишку. И это меня больше всего бесит, так как я не помню происхождение этой самой шишки на затылке.
– Слышишь ты, подруга! – взрываюсь я. – Или ты говоришь, где мы, или я тебя, честно говорю, удушу!
Слышу, как Нелька отползает от меня еще дальше, потом робко начинает:
– Мы в подвале замка, где всегда прячемся от солдат днем. Я шла к тебе, чтобы позвать на поиски чего-нибудь съестного. Солдаты уже ушли из обеденного зала, и теперь наше время убирать там. Заодно можно полакомиться объедками.
Меня даже передернуло – объедками?! До такого я в своей жизни никогда не доходила. А еще жаловалась, что живу плохо. Объедки! Но так хочется есть! Да и помыть посуду за собой для меня было всегда проблематично, а тут убирать за кем-то. Но есть так хочется! Не знаю, куда меня занесло, но жить как-то дальше надо.
– Пошли! – командую я и неловко, пошатнувшись, встаю в темноте.
– Как пошли, – жалуется Нелька, – ты же меня как мешком отхлестала, так свечу из рук и выбила. Как в темноте по крутой лестнице подняться? А еще умной себя считаешь! Из-за кусочка хлеба готова убить!
Да, хоть и говорят, что темнота – друг молодежи, мол, в темноте не видно рожи, но как-то неприятно впотьмах. Ощупываю себя. Ага, мои школьные брюки, свитер. Что это в кармане? Нечто прямоугольное. Точно, спичечный коробок, который я на первой перемене у Акимцева отняла за то, что он в классе спички жег. Могу ли я такое терпеть?!
– Слушай, – обращаюсь я к Нельке, – не валяй дурака, а лучше найди свечу.
Сама начинаю, согнувшись, ощупывать пол вокруг себя. То, чем он
