вереница из трех экипажей скрылась в густой дубраве, отстоящей на четверть мили от замка по ровному пространству, с ветвистого дуба, с которого это пространство хорошо просматривалось раздался свист, после чего из зарослей ветвей и кустарников, через кустарник к немного выдававшемуся от леса дубу выбежал белый конь, остановившийся под его кроной.
Как и следовало ожидать, с одной из нижних веток дерева сразу прямо в седло слез тот, кто свистел, и кто до этого с самого рассвета наблюдал за всем происходящим в этой местности. Проследив за отъездом его уже больше здесь ничего не интересовало и он охотно бросил свое занятие.
Усевшийся в седло был отнюдь не Гийоме, как следовало бы ожидать, а человек возрастом постарше – сорока, сорока трех лет. Нахлобучив на свои темные волосы шляпу, вынутую из кармана куртки, потому помятую, застегнул куртку, вправил гачи коричневых войлочных штанов в голенища сапогов.
Будучи готовым тронуться в путь, он прежде всего внимательно глянул вперед, приглаживая рукой заросшее смуглое лицо.
На дорогу выехать не решился, отчего невольно причмокнув, надвинул шляпу на самые глаза и тронул коня обратно в лес. Вместе с тем и слишком сильно удаляться от дороги он не собирался, постоянно держа ее в поле зрения, дабы потом не столкнуться с ней, а главное, с вереницей экипажей, что имело бы для него печальные последствия.
Проехав очередное открытое пространство покоса, внезапно для себя оказался у реки, и найдя чуть ниже по течению широкое место с каменистым дном, вброд пересек ее. Далее проехав уже по той самой дороге, добрался до развилки. Левая дорога шла на другой берег реки и круто взбиралась на холм-стог, правая же шла по открытой равнинной местности на Гере, по которой ехала вереница, удалившаяся уже настолько, что была еле видна.
Посмотрев некоторое время вдаль, наездник круто завернул коня влево.
– Вот ежели ты до Лиможа к полудню уложишься, две меры овса получишь, – было сказано коню по-итальянски и так же темпераментно добавлено ударом плетки.
С большим трудом итальянец, к указанному времени подогнал своего ленивого коня к окрестностям Лиможа, прижатым рекой Вьенной к городским стенам и заставам, и заполненным обычными городскими кварталами.
Посчитав что он уже на месте, рассерженный и выведенный из себя итальянец посчитал, что в этом только его заслуга, решив оставить две меры овса за собой, чем прогневил провидение. Сбившись с пути, он долго петлял в одном и том же районе, никак не мог понять, что ему так усердно объясняют французы, пока наконец не наткнулся на одного сердобольного горожанина, который на вполне сносном итальянском объяснил, что нужно ехать по улице, которая на первый взгляд совсем не вела к реке и гостинице; почему он не смотря на объяснения до этого, ни за что не хотел им следовать, считая, что его не правильно понимают.
Пожав радушному горожанину руку и получив от него хорошее напутствие, итальянец в скорости оказался там, куда стремился,
