коробки, из которой уже минут десять не раздавалось на звука. Накормленные птицы, уставшие от долгого укачивания, довольно быстро уснули.
– Ничего, имущество – это дело наживное. К тому же, у нас тут полно кур, а петух всего один. Добавим к нему твоих, глядишь – к осени больше сотни голов к курятнике будет.
– У тебя куры как несутся? По одному в день?
– Ага. А у тебя по-другому было?
– По три, иногда по четыре.
– Ух ты. И как это ты ухитрился?
– Так я их водой напоил из гематитового озера.
– Хитро… Кстати, куда бы мы не шли, убежище бросать нельзя. Там и корм, и энергия, и вода чистая. Да и сил мы на него потратили много. Жалко оставлять такое богатство. Гематит, опять же.
– Заражённые прошли через него.
– Да, это проблема.
– Больше не пройдут, – поднял голову перемазанный в шоколаде Мелкий, – Некому теперь им скомандовать. Отчим не сможет.
– Отчим? – удивлённо приподняла бровь Ника.
– Я тебе позже всё расскажу, – успокоил её Бубен, – Ты лучше расскажи, что дальше собираешься делать?
– Жить, – пожала плечами девушка, – Мне больше ничего не осталось. Я тут перезимовала, и не скажу, что мне было плохо. Одиноко, – она покосилась на парня, – Да, согласна, было. Но ни скучно, ни холодно, ни голодно не было. А это на сегодняшний день – уже достижение. К тому же, пора ставить хорошие дома. Эти могут прогнить или размокнуть во время наводнения. Значит, нам нужен кирпич, бетон, камни. А для этого придётся идти в город.
– Почему, – неожиданно подал голос Мелкий, – Вы двое делите жизнь на то, что было до эпидемии, и сейчас? Разве сейчас другая жизнь? Другой мир?
– Да, – улыбнулась Ника, – Тебе может это показаться странным, но весь прошедший год мы с ним каждый день в этом убеждались. Мир слишком изменился, чтобы руководствоваться давно устаревшими правилами. Сейчас твой брат и друг не задумываясь выстрелит тебе в спину и никто его не осудит за это. Выживших слишком мало, чтобы они могли жить по-старому, но слишком много для того, чтобы они могли прожить всю жизнь и не встретиться. К тому же, таких банда, как банда твоего отчима, становится всё больше. Заражённые в этих компаниях всё больше напоминают зверей. За зиму на нас нападали четыре раз. Четыре разные команды хотели забрать всё, что у нас есть. Но мы оказались сильнее, и именно поэтому до сих пор живы. Ты сейчас сидишь и думаешь, что я стала злой и жестокой. Но это неправда. Я, наконец, стала честной. И я хочу жить. Настолько, что готова убить всех вокруг. И мы с тобой отличаемся только тем, что я – выживу.
– Какая-то странная у тебя правда. И честность тоже.
– Это ты так думаешь, а он, – и она указала пальцем на Бубна, – Так не думает. И знаешь почему? – стол скрипнул, когда она склонилась на мальчиком, упершись руками в дерево, – Потому что он до сих пор жив…
– Он привыкнет к здешним порядкам, –
