обычаи, природная местность.
Я до сих пор с ужасом вспоминаю тот момент, когда мы осознали, что люди, жившие в различных местах, разговаривали по-разному. И как нам приходилось изучать и ломать свой язык, чтобы хоть как-то понимать их. Зато теперь любой язык стран, будь то Полан или Оникс, стал для нас родным.
За восемьсот лет, прошедших со дня разлуки с сестрами, мы ни разу не увиделись. Страх оставить народ наедине с собой не позволял отлучаться от страны, и каждая из нас связывалась с остальными только через почту. Единственная связь, которой мы дорожили. Я даже не берусь подсчитывать, сколько писем у меня скопилось за сотни лет.
Но как бывает всегда, существовали люди, ненавидевшие нас за нашу силу, красоту и вечную молодость. Не раз совершались покушения на меня и сестер. Кто-то из-за зависти, кто-то ради власти, большинство именно из-за нее. Ведь все что случалось в Амеке не проходило мимо меня. Хотя последние сто лет мы с сестрами немного поубавили свою власть, приучая людей к самостоятельности. И все же мой голос имел вес среди главных лиц страны.
Но чувствовало сердце, что у нынешнего правителя Амеки далеко не чистые помыслы. Его взгляд стал вызывать во мне недоверие, а я привыкла полагаться на свой дар. Однако сместить его я не вправе, теперь не вправе. И ощущая скорое расставание с Фениксом, во мне с каждым днем росла тревога за будущее своей страны, а слова матери все чаще звучали в голове: Вы вернетесь, лишь освободив свою душу, пожертвовав собой ради других. Если это значило, что чтобы вернуться, я должна положить голову на плаху во имя страны, я готова, однако все было еще слишком туманно и запутанно.
Как я уже говорила ранее, солнце ослепило меня и не сразу позволило увидеть из окна двух людей приближающихся к моему дворцу под сопровождением стражи. Да, я жила во дворце, планировка которого состояла из просторного нижнего этажа, где огромная и единственная комната включала в себя приемную, танцевальный зал и столовую, в ней ели все обитатели дворца, а это в основном слуги. Но они не позволяли мне чувствовать одиночество, и я была благодарна им за это. Столы размещались по бокам, а у стены напротив входа находилось изящное кресло, в котором я обычно вела переговоры. И верхний этаж, где располагались спальни.
Я присмотрелась к двум незнакомцам и в одном из них узнала Айдена. Айден – правитель Амеки, который упоминался выше, отличался необычной внешностью. Его рост – это рост среднего человека, глаза – карие, невыразительные, волосы черные, коротко отстриженные. Где же необычность? Она заключалась в угрюмом выражении лица, мускулистом теле и рисунке, который покрывал всю спину. Каждое утро слуги подрисовывали Айдену паутину чернилами в тех местах, где она стиралась, а после мытья художник вновь рисовал черную сеть, скрывающую уродливые шрамы, оставшиеся там благодаря плети.
Как сейчас вспоминаю тот день, когда предыдущий правитель Амеки скончался, не оставив наследника, способного
