двенадцать, и она с радостью разделит с нами заботы о племяннике, – сказал Гюг Сеген. – Я думаю, взять Бруно в семью будет правильно, поскольку мы наследуем дом и участок земли в Ансену. Это мой долг по отношению к бедняге Жаке, если можно так выразиться.
Услышав это, Албани еще ниже опустила голову, но требовались доводы посущественнее, чтобы умерить решимость ее супруга.
– Если говорить о долге, то вы, конечно, правы, – с некоторой долей иронии заметил Жан. – Но ведь мальчик успел к нам привязаться, моя супруга заменила ему мать. И мы тоже его очень любим. Мы знаем, когда его следует кормить, знаем, как уложить его спать, когда он капризничает. Если вырвать ребенка из привычной обстановки, это плохо скажется на нем. Так что, если намерения у вас добрые, мсье Сеген, я предлагаю вот что: делайте что хотите с наследством семьи Жаке, а Бруно оставьте нам. У нас здесь чистый воздух, мальчик будет расти сытый и окруженный заботой. Приезжайте навещать его раз в месяц, и, как только он подрастет и научится говорить, мы скажем ему, что вы – его ближайшие родственники. А когда он сможет решать сам, он переедет к вам или же останется с нами.
– С чего бы нам соглашаться? – вмешалась в разговор мадам Сеген. – Гюг, мы только зря тратим время! Пусть отдадут нам ребенка, и мы уедем.
– Но вы же не заберете Бруно сегодня? – испуганно спросила Албани. – Все его вещи дома – игрушки, пеленки…
– Действительно, так дела не делаются! – возмутился Луиджи. – Не слишком же вы заботитесь о комфорте беззащитного малыша, если готовы вот так забрать его, как будто он – вещь!
– А вас никто не просил вмешиваться! – прорычал Гюг Сеген. – Ты права, Армель, это пустые разговоры! Бруно – сын моей сестры, у нас на него все права.
– Я тоже знаю свои права, и сейчас вы в этом убедитесь! – гаркнул в ответ Жан Бонзон.
С этими словами он выскочил из-за стола и схватил своего собеседника за грудки. Рассерженный Луиджи тоже встал. Анжелина попыталась утихомирить мужчин:
– Прошу вас, успокойтесь! Смотрите, вы напугали Бруно своими криками! Мадам Сеген, я хочу поговорить с вами как повитуха. Если вы желаете мальчику добра, не нужно отнимать его вот так сразу у женщины, которая с первых минут жизни заменила ему мать. К тому же, если, вдобавок ко всем другим переменам, поменять малышу рацион, он может заболеть. Мой муж прав, ребенок – не вещь. И было бы жестоко по отношению к моей тетушке не дать ей времени, чтобы она привыкла к мысли о расставании. И вам самим вряд ли так уж не терпится взять в дом семимесячного младенца, который плачет по ночам, пачкает пеленки и температурит, потому что у него режутся зубки. Подождите хотя бы, пока ему не исполнится годик, до октября.
Албани с робкой надеждой смотрела на Сегенов. Любая отсрочка стала бы для нее счастьем.
– Нет, мы не собираемся ждать до осени! Мы приедем в следующее воскресенье, и вы будете ждать нас здесь, перед таверной! – распорядилась мадам Сеген, предварительно бросив на супруга угрожающий взгляд. – Ты идешь, Гюг?
Она
