гомон больных превращается в какофонию звуков. Крики становятся еще сильнее. Бормотание более отчетливым. Некоторые даже сыплют проклятиями в сторону санитаров. В ответ слышны звонкие удары резиновыми дубинками по металлическим дверям. Санитары все ближе. Я слышу их шаги. Я даже могу различить их дыхание в этом сплошном хаосе звуков.
– Мы тебя не обидим, – обещает один из санитаров, перекрикивая всеобщий шум. – Если ты выйдешь и просто пойдешь с нами, то все будет хорошо.
Мне так хочется рассмеяться! Они все еще не заметили меня и только поэтому дают такие бестолковые обещание. Конечно же, как только мой тайник будет раскрыт, меня снова свяжут по рукам и ногам. Наверное, снова будут бить током или еще чего похуже. Ведь я для них никто. Еще одна неприятность, за терзания которой платят скудные деньги.
– Тали, – медленно растягивая мое имя, зовет другой санитар. – Выходи.
Они думают, что если будут обращаться ко мне, как к ребенку, то смогут заставить верить им? Как бы не так! Да, мне шестнадцать, и да, я самая молодая в этой чертовой лечебнице, но это не означает, что они смогли выжечь мне мозг. Хотя пытались, уж поверьте.
Неожиданно я понимаю, что скрываться нет смысла. Еще пара шагов, и они все равно увидят меня, скрутившуюся за ящиком с какой-то ерундой. И они схватят меня. Я знаю, что на этот раз не смогу справиться с санитарами. Их наверняка больше, чем двое. Головокружение превращается в тошноту, и я едва могу удержать в себе свой скудный обед.
Но, несмотря на страх, я все же нахожу в себе силы подняться на негнущихся ногах, и вот я во всей своей изодранной и окровавленной красе стою напротив пяти санитаров. Какой же жалкой я, наверное, выгляжу со своими потрепанными волосами, худощавым лицом, хрупким телом и в перепачканной кровью рубашке! Но плевать я на это хотела. Они не сломали меня раньше и не сломят в будущем, что бы там ни придумал доктор Оливер.
– Хорошая девочка, – одобрительно кивает один из санитаров, и все пятеро тут же направляются ко мне.
Хорошая девочка? Как бы не так!
Как только санитары приближаются ко мне, я снова ощущаю прилив сил. Откуда во мне столько злости? Жестокости? Почему мое тело так легко превращается в машину для убийств и всегда знает, как поступить? Кем я была до того, как попала в лечебницу? Эти вопросы пролетают в моей голове с невероятной скоростью в то время, как тело принимает боевую стойку.
– Тише, – успокаивающе говорит санитар, примирительно поднимая руки. Он ведет себя так, будто я загнанный в угол зверек, больной сказом. Возможно, он прав. И тогда я, черт его дери, изгрызу их всех. – Спокойно, девочка. Все хорошо.
Кто-то заходит мне за спину, пока я отвлечена одним санитаром, и с силой хватает меня, прижимая мои руки к телу. Я отпихиваюсь и верещу, но ничего не помогает вырваться из мертвой хватки какого-то пропотевшего мужлана. Приходится пинать ногами тех, кто пытается подойти ко мне спереди, но и это не особенно помогает. Я чувствую, как в мою шею снова впивается какая-то игла, и сознание
