орешника, – вот и вся удочка. Здешнюю рыбу можно безо всякой наживки обманывать. Она еще не знакома с человеческим коварством и не боится его до такой степени, что самых беспечных можно из рук кормить.
Взмах удилища, перьевая муха падает возле валуна на течении, струя подхватывает ее, несет мимо камня, из-под которого моментально выносится стремительная тень. Подсечка, переменчивая тяжесть отчаянно трепыхающейся рыбы, медленно, чтобы не нагружать лишний раз драгоценную леску, добыча добирается до берега – и вот уже Рогов пускает в дело загребущую руку и с нотками радости в голосе сообщает Айболиту:
– Крупные они в этом ручье.
– Ага, в прошлом вообще мелочь была, будто мойва недоразвитая. Хорошо, что Сфен там ничего не нашел, а то я бы запарился этих мальков потрошить и жарить. Слушай, Рогов, ты скажи Кэт, чтобы мне помогала.
– Чего это?
– Ну а чего все время я за кашевара? Самый крайний, что ли? По-хорошему, вообще-то женщины всегда готовят.
Подошедший Киря хлопнул бессменного повара по плечу:
– Не грузи нашего великого вождя такой глупой дребеденью. И вообще, лучший друг животных, известно ли тебе, что знаменитейшие повара на всем свете – мужчины? Не веришь? А ты зайди в любой приличный ресторан и поинтересуйся, кто у них шеф-повар. О! А эта уже готова, красиво подрумянилась, я ее себе заберу, уговорил.
– Куда?! А остальным?! Руки убрал!
– Ты что, рыбы для почти что лучшего друга пожалел? Да ее тут целый ручей, нельзя же быть таким жадным. Опомнись, не теряй человеческого облика из-за такой ерунды. Рогов, там Сфен какой-то мрачный ходит. Такое впечатление, будто повеситься намеревается.
– Вряд ли. Он жизнелюб.
– В таком случае очень похоже, что нас прямо тут ждет очередная встреча с хорошо знакомым господином по имени Облом.
– Не знаю, не знаю. На камнях вон ржавых пятен полно. Сфен говорит, что это очень хороший признак.
– Тогда какого лешего нас понесло в такую даль? Этой ржавчины я ему, не выходя из поселка, мог полвагона натаскать. Или она здесь какая-то особенная? Ну типа хронический простатит лечит или дивные видения при неумеренном курении вызывает. Что с ней не так?
– Курить ржавчину я не догадался.
– Дарю идею, пользуйся, гробь здоровье. Раз не свое, мне не жалко.
– Благодарю.
– Мы тут с Кэт побродили по лесу, который выше. Я ей стихи рассказывал про платоническую любовь и подвиги вьетнамских коммунистов, но Кэт есть Кэт, романтики в ней не больше, чем в унитазе. Я тут разоряюсь соловьем, а она захотела фазана убить, такая вот необычная фемина.
– Убила? – напрягся Айболит, подозревая, что ему придется ощипывать и потрошить добычу.
– Ни хрена не убила, он, падаль, почему-то был против. Ох, я тебе скажу, как драпал от нас! Куда там тем страусам.
– Э!
