Ей-богу, и там так же оживленно, как в Стивенс-Грин[82]. Завтра в это же время наш капитан будет катать шары в бильярдной, где официанты в белом разносят прохладительные напитки, а вы после горячей ванны и лучшего ужина, который можно найти к западу от Сент-Луиса, будете отходить ко сну на самом настоящем матрасе! Вот посмотрите.
Мы тронулись с первыми лучами рассвета, обещавшего солнечный, погожий денек. Легкий ветерок играл листьями тополей, пока мы на полном ходу неслись вдоль реки. В полдень мы сделали привал, все шло прекрасно. «Еще час-другой, – думал я, – и мы оставим позади весь этот ужас и сможем подождать прихода другого каравана и двинуться на Санта-Фе вместе, и пусть какой-нибудь другой идиот тянет лямку начальника». Все пребывали в отличном расположении духа: Сьюзи смеялась, слушая рассказы Грэттена, скачущего рядом с дилижансом, потаскушки подняли пологи фургонов и трещали, как сороки, греясь на солнышке; даже инвалиды повылезли наружу, подбадривая друг друга репликами, что тут – клянусь Георгом – лучше даже, чем в Мэне. Проезжая мимо фургона Клеонии, я перехватил ее исполненный притворной скромности взгляд, и подумал: «Бент должен быть достаточно велик, чтобы в нем нашлось более удобное и укромное пристанище, нежели палатка в прерии». И в этот миг я заметил дым.
Это был одиночный клуб, всплывший в прозрачное небо над пологим холмом справа от нас. Пока я оцепенело таращился на него, на гребне появились четыре верховых индейца, которые начали спускаться по склону, приближаясь к нам. Грэттен выругался негромко и приставил ладонь козырьком к глазам. Потом повернулся к вознице дилижанса.
– Гони, быстро, но не слишком! Держитесь, капитан – этот дым означает, что другие опрометью мчатся сюда. Как видите, нас удостоили сигнала всего из одного клуба дыма – мы для них легкая добыча![83] Надо удерживать этих четверых на расстоянии, пока не окажемся в виду Бента – до него осталось не больше пары миль!
Инстинкт подсказывал мне повернуться и скакать к нему во весь опор, но ирландец был прав. Четверо индейцев шли легким галопом, и мы вместе с Грэттеном устремились им на перехват. По мне струился холодный пот – вид этих бронзовых тел, размалеванных физиономий, перьев и сноровки, с какой они управлялись с мустангами и копьями, у любого вызвал бы кишечное расстройство. Они поехали почти параллельно нам, забирая только чуть-чуть ближе.
– Они не станут нападать, пока не подойдут остальные, – говорит Грэттен. – Глядите в оба, чтобы они не объехали нас и не напугали упряжных животных. А, ублюдки, это они и затеяли! Смотрите, капитан!
И точно, краснокожие уже приготовили одеяла. Их вожак, двигаясь параллельно с нами ярдах в двадцати, вскинул свое и закричал: «Торовать!», как я понял, это означало «торговать». Ну да, так я и поверил.
– Ответьте им, – сказал Грэттен, и я гаркнул: «Проваливайте!», подкрепляя слова жестами. Дикарь крикнул что-то в ответ, явно недовольный, потом слегка отворотил
Стивенс-Грин – главный городской парк в Дублине.
Индейские дымовые сигналы содержали код: одиночный клуб означал, что замечена группа чужаков; два клуба сообщали, что они хорошо вооружены и способны оказать сопротивление. Ньюджент-Хэр сделал верное умозаключение, что одиночный клуб дыма, сообщая находящимся поблизости воинам о беззащитном караване, предвещает скорую атаку. Его неотложной заботой было помешать индейским разведчикам приблизиться и напугать тягловый скот – так они могли задержать караван до подхода главных сил.
