внутри все до сих пор так и клокочет.
– Ты тоже, радость моя, была дивно хороша. Мои пальцы все еще мелко дрожат, помня прикосновения к твоей груди. Зря ты ничего не поддела. Твоя блузка ничего не скрывала…
Его слова нисколько не смутили Дину. Он произнес их не с укором, а с не скрываемым восхищением и даже с гордостью. Красота его жены достойна того, чтобы ею могли наслаждаться и другие.
– А у меня, дорогой, и сейчас ничего, кроме платья, нет. Хочешь самолично проверить и убедиться в том? Или слабо?
– Хочу, – он кивнул головой, уперся в нее разгоревшимся взглядом. – Только не здесь же, радость моя! Люди могут не понять…
– А где? – женские мысли крутились в сходном направлении.
– А все там же…
Поняв мужний намек, Дина согласно кивнула головой.
– По одному? – шепотом спросила она.
– Ты первая, – сказал он. – Ступай, королевна моя…
Тихо прикрылась дверь за вошедшим мужем, наглухо отделила их от всего остального мира, плотно зашторила потусторонний мир.
– Попалась, которая на базаре кусалась…
– Ах, Рэмка! – вырвалось у нее, когда коротко вжикнула молния.
Роскошное платье, ничем уже не удерживаемое, спало с ее гордых плеч, открывая его давно уже нескромному взору немного смугловатые, чуть загоревшие и нежно-золотистого оттенка груди. Они походили на спелые груши, с притягивающими к себе розовыми сосками, к одному из которых муж и припал, довольно урча и облизываясь.
Открывая колени, обнажая бедра, Дина медленно подбирала подол, и его руки тут же скользнули вниз, проверяя правоту ее слов о том, что на ней отсутствует всякое нижнее белье.
– Убедился?
– Ты безумна, моя дорогая. Динка, ты… ты просто сумасшедшая. Я тебя обожаю. Я тебя люблю. У меня нет больше сил терпеть сладкую муку. Я хочу тебя.
– Иди ко мне, я вся твоя, – шептала она. – О… а… о-о-о… а-а-а…
– Тише ты, тише, – он крепко закрыл ее рот тянущим поцелуем, ощутив, как подрагивает ее тело в его объятиях. – Тебе было хорошо?
Раскрасневшаяся женщина удовлетворенно улыбнулась. Хорошо ли было ей? С ним? Он еще и спрашивает! Она кивнула головой еще не в силах членораздельно сказать, тяжело дышала и поводила из стороны в сторону широко раскрытыми глазами, совершенно обезумевшими от охватившего ее приступа безудержного счастья.
– Рэмка-Рэмка, это было что-то! Я умираю от любви к тебе.
– Нет, радость моя, ты не умирай. Ты живи вечно…
Чувствуя, как внутри у него все млеет, муж осыпал ее обнаженные плечи нежными поцелуями, вызывая в ней все новые и новые отзвуки затухающего ощущения испытанного ею острого наслаждения.
– Милый, так хорошо. Я хочу, чтобы это никогда не кончалось! И у меня совсем не осталось сил куда-то идти.
– Останемся здесь, – улыбнулся он на ее слова. – А утром нас тут найдут, голодных и вконец
