противный звук. Свора разъяренных собак окружила меня плотным кольцом. Удивляясь, что ни одна из них еще не набросилась, я в ужасе остановилась. Кажется, тело еще не настолько замерзло, чтобы не почувствовать боль рваных ран. А жаль!
Время перестало течь в привычном режиме. Непроизвольно дернувшееся плечо запустило невидимый механизм животных рефлексов. Следующее мгновение растянулось в мутном желе. Ближайший из волкодавов ощерился, гулко зарычал и приготовился к прыжку. Вскинув руки, я попыталась закрыться, но собака уже сбила меня с ног.
– Стоять! – голос резанул уши, заставив вспомнить, что в мире есть не только животные, но и люди. Я ощутила тяжелое звериное дыхание возле шеи, услышала недовольный скулеж и судорожно сглотнула: обошлось.
Человек, которому принадлежал голос, разогнал стаю и подошел ближе. Я увидела кусок капюшона (cнег загораживал почти весь обзор), потом появился край лука. Деревянного, висящего за спиной. Когда он подал мне руку, чтобы подняться, я разглядела лицо спасителя. Само собой, оно выражало жуткое недоумение, но запомнилось не этим. Бывают лица – словно прожившие сотни лет, но сохранившие память о детстве.
– Да ты совсем не одета! Давай вставай, а то замерзнешь, – проговорил он и замер, видимо, ожидая, что я начну подниматься. Я попробовала, но получилось только поднять голову и опустить ее обратно.
– Да ты уже, сморю, того, – задумчиво промолвил охотник и многозначительно нахмурил брови.
Что я «того», я уже подозревала. Становилось все теплей и теплей, и мысли возникали совсем не радостные. Пробормотав что-то, незнакомец обошел меня по кругу, подхватил под руки и дотащил до стоящей поблизости лошади. Он даже несколько раз безрезультатно пытался посадить меня на нее – я сползала то вправо, то влево, что грозило переломом шеи, и в итоге оказалась перекинутой через седло. Тут же из чересседельных сумок было выужено одеяло, под которым я все равно чувствовала себя окоченевшей ледышкой. Человек понукнул лошадь, и в компании целой своры волкодавов мы поехали через лес.
Легкие, почки и печень— казалось, все внутренности разом слиплись в один мерзкий ноющий комок. Меня подбрасывало и сносило. Раз за разом я пыталась сползти, так как ехать в таком положении не представлялось возможным. На очередном подскоке воздух не дошел до легких, я почувствовала укол где-то в районе груди, и этот безумный мир наконец решил оставить меня в покое.
Несколько дней прошли в бреду. То просыпаясь, то проваливаясь в небытие, я изредка открывала глаза и видела каких-то людей. Не исключено, что они мне всего лишь мне грезились. В голове раздавались писклявые девичьи голоса, напевавшие что-то о небе и рыжем солнце. Одновременно казалось, что я заболела и лежу дома, в Москве. Изредка всплывали какие-то события.
На третий или четвертый день здравые мысли постепенно начали возвращаться. Вливая в себя литры лекарственных настоев, я постоянно спала, однако больше
