уха у него разорвана.
– Повтори!
Николай Иванович покрутил в руке спичечный коробок. Как уже заметил Андрей, делал это начальник угро, когда заинтересован был.
– Думаешь, это мой полицай с фото? Как же его? А, Гурин Григорий Никифорович.
– А про убитого на кладбище Болотникова помнишь? Тоже ведь раны смертельные были нанесены в левую половину грудной клетки.
– Полагаешь – одно лицо?
– Судя по почерку – да.
– Значит, он где-то рядом поселится. Или в Балашихе живет, либо в Москве. Зачем тогда в Балашиху приезжает?
– Надо пахана трясти, про которого раненый Трегубов рассказал. Если пахан сказал, что это страшный человек, он как-то общается с ним, знает его.
– Конечно. А если пахан – тоже из полицейских и знакомы они с войны, вместе служили в карательном батальоне?
– Трегубова надо трясти, где пахан скрываться может.
– Боюсь, узнав об аресте шайки, он залег на дно, затихарился.
– Может быть. Ты езжай в больницу, потряси этого Трегубова по пахану. Приметы, клички, судимости, ну и все такое.
– Знаешь, гэбэшник о рваном ухе знает, видно, сослуживцы на допросе рассказали. А вот про другую особенность умолчали.
– Ну-ка, ну-ка.
– Думаю, левша он.
– Ага, бьет ножом в левый бок. Не срастается. Левой рукой в левый бок ножом не ударишь.
– Перронный билет он вырвал у пацана левой рукой, в ней билет и после держал.
– У, не факт. Какой удобнее было, такой схватил.
– Мелкую работу старается выполнить ведущей рукой. На заметку возьмем, не более. А к гэбэшнику не ходи.
– Из сводок о происшествии он уже знает. Свяжет с особой приметой – молодец. А пока мы сами попробуем концы связать.
– Хорошо. Закончу бумаги, сдам Петру Федотычу – и в больницу.
– Действуй.
За три часа Андрей с писаниной управился. Не любил он корпеть над бумагами. Ему больше нравились активные действия, а бумагу марать писари есть. У них почерк ровный, хороший, а Андрей как курица лапой пишет.
Быстрым шагом в прокуратуру, оттуда в больницу. Пришлось около получаса сидеть, пока медсестра закончит перевязку. У дверей обеих палат, где лежат раненые бандиты, прохаживался милиционер.
– Никто к арестованным не пытался пройти? – поинтересовался Андрей.
– Никак нет, только медперсонал.
Трегубова из перевязочной санитар привез на каталке. Бандит неловко слез, на одной ноге допрыгал до кровати, с облегчением уселся.
– Добрый день, гражданин начальник.
– Для кого добрый, для кого нет.
– Я вчера все рассказал на допросе.
– Мне бы хотелось поподробнее про пахана.
– Никак не можно. Он вор
