спасибо тебе, мой милый, мой добрый Джон, – сказала матушка с невыразимой признательностью, – ты наградил меня этими словами за все, что я для тебя вынесла.
В назначенный день мы отправились в путь все вместе: батюшка, матушка, Том и я.
Глава VIII
Чтобы выехать из Уильямс-Хауза как можно позже, батюшка выделил на дорогу всего шесть дней, и потому мы оставили Лондон по левую руку и проехали в Плимут прямо через графства Уорвик, Глостер и Соммерсет, утром пятого дня мы были уже в Девоншире, а часов в пять вечера – у подошвы горы Эджком, лежащей на запад от плимутской бухты. Батюшка предложил нам пойти пешком, сказав кучеру, в каком трактире мы остановимся, карета поехала по большой дороге, а мы пошли по тропинке, чтобы подняться на вершину горы. Я вел батюшку, матушка шла сзади, опираясь на руку Тома. Я шел тихо, бесконечная печаль, которая, казалось, перетекала из матушкиного сердца, не давала покоя и моему. Взгляд мой был устремлен на развалившуюся башню, которая будто росла по мере нашего приближения, как вдруг, опустив глаза к основанию, я вскрикнул от удивления и восторга. Передо мной было море.
Море, то есть образ неизмеримости и бесконечности; море, вечное зеркало, которого ничто не может ни разбить, ни помрачить; неприкосновенная поверхность, которая с самого создания мира остается все той же, между тем как земля, старея, подобно человеку, покрывается попеременно шумом и молчанием, жатвами и пустынями, городами и развалинами; море, которое я видел в первый раз в жизни и которое, подобно кокетке, являлось мне в самое благоприятное время, тогда как, трепеща от любви, оно как бы протягивает золотистые волны свои к солнцу, которое закатывается.
Я остановился в безмолвном восторге, а потом от целого, которое поразило меня сначала, перешел к рассматриванию подробностей. Хотя с того места, где мы тогда стояли, море казалось спокойным и гладким, как зеркало, однако неширокая полоса пены, расстилающаяся по берегу, то приближаясь, то удаляясь, обличала могущественное и вечное дыхание старого океана. Перед нами была бухта, образуемая двумя мысами. Чуть левее лежал остров Святого Николая, наконец, прямо под нашими ногами, раскинулся город Плимут со своими тысячами дрожащих мачт, которые казались лесом без листьев. Между тем бесчисленные корабли приходили и уходили, приветствуя пушечными выстрелами землю – землю с ее шумной жизнью, живым движением и смешанным гулом, состоящим из ударов молотами и матросских песен, которые ветер доносил к нам вместе с ароматным морским воздухом.
Мы остановились, и у каждого на лице выражались чувства, волновавшие душу: батюшка и Том радовались, что видят предмет своей страсти, я дивился новому знакомцу, матушка пугалась, словно при виде неприятеля. Потом, через несколько минут безмолвного созерцания, батюшка стал искать посреди порта, отчетливо различимого с горы, корабль, который должен был разлучить нас троих, и, с зоркостью моряка, узнающего нужное судно среди тысяч других, как пастух овцу в целом стаде, он сразу же нашел «Трезубец», прекрасный семидесятичетырехпушечный
