экипировке. Был бы на мне сейчас какой-нибудь костюм из тех, что так любят таскать мои сверстники не только на тренировках, но и в обычной жизни. Что-нибудь такое, из легкоатлетического обмундирования. Я бы вряд ли мог получить какие-то ушибы. Обувь самортизировала бы падение, а куртка и перчатки защитили бы руки. И, кто знает, может быть, какой-нибудь из прибамбасов, что входят в такие костюмы, помог бы мне сейчас решить проблему с моим выходом обратно? Но я не любил следовать всеобщей моде, и потому моя одежда сейчас никак не подходила для таких экстремальных прогулок. Джинсы и полусапоги для верховой езды мало способствовали путешествию по катакомбам, а шелковая рубашка и куртка из тонкой кожи почти не защищали от промозглого холода каменного подземелья. Все это я понял очень быстро, когда выяснилось, что подняться обратно по стене к камню-входу мне уже не удастся. Я только зря изранил руки об обломки лестницы и острые камни кладки. Стены здесь были совсем не такие ухоженные, как в коридоpax наверху. Поняв, что единственный путь к спасению мной утрачен, и все еще не желая себя обнаруживать, и даже не задумываясь, как бы я мог это сделать, я стал исследовать место, в которое попал.
Фонарик высветил металлическую, в облупившейся краске, обратную сторону люка метрах в трех у меня над головой. Мне оставалось только вздохнуть и похвалить себя хотя бы насчет захваченной еды и воды. От квадратной площадки, на которую я свалился с лестницы, шел всего один коридор, и я было огорчился, подумав, что, наверное, мое приключение все-таки окончено. Но, к моему облегчению, метров через десять он разветвлялся еще на два. А потом тот, который я выбрал, крайний слева, еще на три, а дальше больше. В конце концов я почувствовал, что нахожусь как будто в каком-то огромном каменном кишечнике и что, вполне возможно, здесь и погибну, а потом щербатые камни сомкнутся надо мной и переварят, как некий очередной обломок, невесть как выпавший из стен. Мне очень быстро стало страшно по-настоящему. И вот теперь мне наконец-то захотелось вернуться как можно быстрее.
Прошло около полутора часов, как до меня дошло, что, кажется, мои приключения мне уже не нравятся. Хотя сам я тихо удивлялся такой резкой перемене во мне. Но моя интуиция всегда была сильнее. Она редко объясняла мне что к чему, но всегда тащила в нужную, как потом оказывалось, сторону. Если я, конечно, не сопротивлялся. Здесь я сопротивлялся ей целый час и потом очень пожалел об этом. Потому что когда я начал искать то место, откуда пришел, то выяснилось, что мой светящийся маркер не может долго держаться на этих отсыревших стенах. Разумеется, ведь он был не из профессиональной экипировки и не рассчитывался на любые поверхности. Но откуда мне было знать, что мои значки смогут держаться всего лишь около сорока минут, а потом впитаются в сырой вековой камень и исчезнут, оставляя меня в темноте и неизвестности? Я понял, что теперь не знаю, куда мне надо идти. И когда я понял это окончательно, меня охватил ужас.
Ужас пронизал меня до костного мозга, и я сполз на пол, царапая куртку о стену. Поворот был последним из отмеченных. Я нашел его с крестом
