это не вера? Вот ты просишь меня поверить и выбрать то, что я не знаю. А у меня ведь нет альтернатив. Хм… Конечно, я могу просто выйти из этой пещеры и замерзнуть где-нибудь в лесу… или нет? Незнание обезоруживает. И как тут выбрать?
– Я уж говорил, что готов обучать тебя, – раздельно и очень глубоким голосом прошептал юноша, и тишина задрожала, – Ты можешь захотеть узнать и получить альтернативы – и это тоже будет выбор.
Девушке нравился ход мыслей Падифа: он был понятен ей.
– А если я не захочу остаться с тобой, но и уходить из нагретого гнездышка здесь не захочу – выкинешь меня в озеро под нами?
– Ну ты ведь его боишься, потому, думаю, придется, – резко разбивая задумчивость в воздухе, с нескрываемой иронией буркнул Падиф, а она улыбнулась.
Впервые за то время, пока она здесь, она вдруг перестала бояться. Она не знала, что именно окрыляло ее, но чувствовала, что в глубине уже приняла решение.
– Послушай Падиф… Чтобы окончательно решиться, мне нужно знать некоторые вещи…
– Ты сказал, что правитель знает, кто мне помог. Значит и ты в опасности?
– Если ты не заметила, то он изувечил меня и взял в плен так же, как и тебя.
– В этом то и дело, Падиф. Как же ты выбрался из плена и разведывал последствия побега? Как же ты спас меня?
Из ее головы, как из клетки, будто выпорхнула птица на волю: она поняла, что хотела задать этот вопрос с самого начала, и он сковывал ее сознание. Падиф долго не отвечал ей, и она понимала, что он обдумывает свой ответ, чтобы не сказать лишнего.
– Я выбрался из пленения по тем же причинам, что позволили мне разузнать последствия нашего вчерашнего дела, а тебя – освободить, – наконец с суровостью в голосе произнес он, – Дело в том, что мне прекрасно и дословно известно устройство всех наших темниц, я знаю, как проходит охрана, почему разные по статусу пленники содержаться в разных камерах, и, что немало способствует всему предприятию побега, я все-таки обладаю большими способностями, чем многие из таленов!
– Ты так говоришь, словно сидел во всех тюрьмах, что у вас есть! – пошутила она и с ужасом обнаружила, что сама не считает эти слова во всех отношениях шуткой.
– Ну, сидел, может быть, и не во всех, но бывать доводилось в каждой.
– Ага, – она приняла к сведению этот факт как человек, которого клоун в цирке обещает убить ножом, что уже стремится к груди, – Значит, ты сам охранял тюрьмы?
– Да, это так.
– Значит, ты работаешь на правителя?
– Работаю? – неподдельное, невинное непонимание скользнуло в его голосе, – Не понимаю, что это значит. Я защитник горы Ревен и ее народа, потому охранять тех, кто угрожает нашей безопасности – мой долг.
– Да, но ведь правитель заведует тюрьмами?
– Да, он отсылает приказы
