style="font-size:15px;"> Она примолкла. Ветер затрещал по ее ушным перепонкам, она подняла воротник. Ботинки Падифа хрустели в инее, он смотрел далеко вперед, но она слышала его внимание.
– Но одновременно я видела все это много раз. Да, давно я представляла себе, что есть где-то другой мир, где я смогу найти свой дом. Но со временем это прошло, но было так тесно! И все спряталось, я думала, даже ушло навсегда, и вот я здесь. Но я не чувствую себя живой… Я смотрю на свои руки и все жду, когда же они расплывутся перед взглядом.
Падиф ничего не говорил.
– Скажи мне, как называется эта река, это озеро?
– Именно эта река носит название… – тут он прошелестал что-то на своем журчащем языке, – Или Стремительная, как тебе понятнее. А озеро… хм… Оно носило много названий… Первое из них было – Мертвая заводь, – и он повторил это грустным и тоскливым, как шелест осеннего дождя, голосом, – Озеро появилось в то самое Ледяное сражение, когда вален с ледяной армией спустился с Ревен. После поражения яриков на месте битвы образовалась глубочайшая впадина – результат противостояния лидеров двух войск – яриков и Ледяной армии. Снега по краям этой впадины растаяли, и вскоре после битвы в яму хлынула вода, и в нее вошла река, другая, из леса – ее зовут Пронзительная. Много людей было убито на месте этого побоища, и потому заводь изначально назвалась Мертвой. Вскоре зима начала отступать, и новая река вышла из озера – так возникла Стремительная, ибо там, куда пробивалось ее русло, быстро таяли снега, селились животные… – неожиданно он затормозил так, что она чуть не налетела на него.
– Посмотри, какая красота вокруг! – воскликнул он, когда она заглянула ему в лицо, – Только вдохни воздух, только вдохни! Но так, чтобы полной грудью…
Она в недоумении оглядела просторы холмов, которые уходили до самого горизонта: они были как волнистый океан из светящейся желтоватой пены.
– Ты только посмотри, – сказал он и повел рукой перед собой, – Ты почувствуешь это, если вдохнешь воздух вокруг – ведь он тоже дышит.
Его движения словно открывали занавес: солнечные лучи ложились на землю тише, а холмы становились выше.
– Чем дышит? – она не заметила, как низок стал ее голос. Разум ее будто нагревался.
– Он дышит тобою, мною, дышит хрустом снега под нашими ногами, сияньем солнца над нашими головами, сыростью земли этих холмов, спокойствием реки подо льдом… – она не могла понять, то ли она заслышала шум течения реки, то ли так сладостно, чисто звучал голос приятеля.
– Реки? Подо льдом?
– Да! И не только подо льдом, но и в земле, в камне.
– Как река может быть в камне? – она слышала, как по-детски наивно звучит ее голос, но не могла подумать о чем-либо другом.
– Горы тоже плачут, хоть камни помнят гораздо больше, чем любая другая вещь в этом месте.
– А память высушивает слезы?
