тысячелетия назад. К тому же он уже много лет не участвовал в космических экспедициях, а значит, вряд ли всё это время тренировал свою память. Кто-то из офицеров пытался уверять, что у снакцев память одна из самых крепких среди всех гуманоидных рас, населяющих Конфедерацию, но это было слабым утешением. Вручение Нуису судьбы «Победителя», и не только его, но и всей эскадры, насчитывающей свыше семисот судов, казалось со стороны командования авантюрой чистой воды. Но можно было понять и командование: эскадра шла в неизученные области Метагалактики, в такие районы, на которые не было ни снимков, ни более-менее чётких карт. А значит, приходилось рисковать. Тем не менее, офицеры не роптали – они были людьми военными и понимали, что война есть война. На ней надо в любую минуту быть готовым к неожиданностям, в том числе и к самым худшим.
Надевая гипношлем, Алекс почему-то представил себе неуклюжую цилиндрическую тумбу, расположившуюся перед пультом в рулевом отсеке. И всю эту грозную эскадру, думал он, в которую вбухано столько человеческого труда, поведёт через субпространство одна дряхлая развалина!
Корабли на лету совершали манёвры, выстраиваясь в вереницу, когда нос одного корабля почти приклеивался к нижней части или хвосту другого. Скорость эскадры росла. Движение звезд в иллюминаторах превратилось в светящийся вихрь.
Алекс, со шлемом на голове, откинулся в кресле.
Глава 4
Гипнотизирующее излучение начинало действовать. Тело налилось тяжестью – это несмотря на то, что давление и гравитация на корабле оставались в норме. Мысли ещё какое-то время ворочались, потом исчезли. Глаза продолжали смотреть, но они лишь механически фиксировали зрительные образы, не воздействуя на мозг. Но вот и на них наплыла пелена – верный признак, что звездолёт достиг нужной скорости и приготовился войти в субпространство. Затем наступила темнота.
Алексу, когда он нёс патрульно-полицейскую службу в космосе, много раз приходилось быть в роли «ведущего». Экипаж погружался в гипносон, бодрствовал только он один, держа перед своим мысленным взором «объект». Каждый подобный переход через субпространство он воспринимал так, как будто это с ним происходило впервые. Субпространство неизменно оправдывало свою таинственную, лежащую за пределами человеческого понимания сущность. Его сначала окутывала темнота, а потом в ней возникала яркая вспышка, которая, разрастаясь, превращалась в светящееся пятно. Мимо Алекса проплывали какие-то полупрозрачные колеблющиеся световые пятна. Он готов был поклясться, что эти огни, проходившие сквозь стены, – живые существа, и не просто живые, а разумные. Держа в голове «объект», он не мог отвлекаться на них, и они как будто понимали это. Они не настаивали на его внимании к себе, наоборот – своими невидимыми флюидами старались влить в него бодрость, морально поддержать,
