погоду, я нашел его в академическом архиве, где, кроме него и архивного кота, ни души не было… Да он, кажется, только с котом и может теперь объясняться, совсем разучился говорить с людьми… Прихожу сегодня я в этот склеп могильный, в архив, и вижу – Николай Михайлович ползает по полу и распускает какой-то ужасный свиток, на котором написаны разные неизобразимые каракули, и вижу – человек совсем помешался: глаза горят от восторга, а сам-то что-то бормочет… А на другом конце сидит маститый академик Васька, кот архивный, и тоже лицо его сияет восторгом: он тоже, кажется, сделал ученое открытие в подполье – целую семью молодых мышат…
Все рассмеялись, не исключая старика Державина и девочек. Соня даже в ладоши захлопала.
– Ах, Лиза, молодые мышата!
Этот веселый собеседник был Тургенев, Александр Иванович[19], еще довольно молодой человек, но уже выдвигавшийся из толпы петербургской знати благодаря своим блестящим способностям и познаниям. Обращение его было мягкое, разговор легкий и игривый, а изящные манеры и костюм изобличали, что он не был скучен и в обществе хорошеньких женщин, и как находчив был по службе, в деле, в ученом разговоре, так не менее находчив и в салонной болтовне.
– А! говорю, здравствуйте, Николай Михайлович! Здравствуйте, Василий Васильевич!
– Кто ж этот Василий Васильевич? – спросил Державин.
– Да Миофагов, выше высокопревосходительство.
– Какой Миофагов? Я не знаю такого.
– Да новейший подпольный историограф и академик, архивный кот Василий Васильевич Миофагов… Под этой фамилией ему ж суточные рационы отпускают по службе в академическом архиве.
Девочкам это очень понравилось.
– Слышишь, Лиза, в академии есть академик Васька-кот… Назовем и мы своего Ваську академиком Миофаговым.
– Нет, Соня, нашему Васе надо дать другую фамилию. Ведь наш Вася еще не академик…
– Так будет, он умный.
– Как же вам удалось вытащить из архива добрейшего Николая Михайловича? – спросил Сперанский.
– Да совершенно неожиданно… Знаете, говорю, какое тяжелое впечатление произвело на всех известие о поражении наших войск под Фридландом? А он мне на это: «Да, это, – говорит, – печально, только меня, признаюсь, больше печалит, что нет другого списка „Слова о полку Игореве“».
– Ну, уж вы сочиняете, – кротко возразил Карамзин, – я совсем не так выразился…
– Помилуйте! А не вы ли, когда я заговорил о свидании государя с Наполеоном в Тильзите, не вы ли сказали: «Меня, – говорит, – теперь больше занимает свидание Святослава с Цимисхием…» А?
Опять все засмеялись.
– Видите? Совсем от миру отведенным человеком стал… Вижу, что чем-то он доволен, весело гладит Ваську, и говорю: чему это вы радуетесь? Что открыли в этой могиле? «Якуна
Тургенев Александр Иванович (1785–1846) – служил в министерстве юстиции, принимал участие в комиссии по составлению законов. Сопровождал Александра I за границу. Помощник статс-секретаря в Государственном совете.
