врача вызвали. Тот приехал и видит: змея в ровке мёртвая лежит. А Лёхе хоть бы хны! Полежал, понял, что смертью и не пахнет, и вернулся к привычному образу жизни. Врач тогда сказал Лёхе:
– До чего же ты, Ляксей Викторович, ядовитый: даже змеи дохнут от контакта с тобой.
Лёха очень гордился такой стойкостью к всевозможным ядам и говорил, что ему даже ядерная война теперь не страшна. А сейчас он опять топтался в хозтоварах, дабы смочить горло чем-нибудь этилосодержащим.
Торговля всё не начиналась, зато запись на удобрения шла бойко, отчего на прилавке около Александры выросла приличная куча из мелких бумажных купюр и монет.
– Бабы, а вы знаете, что «каждый год одиннадцать лучших парфюмеров Европы работают по заказу мировых модных домов над созданием нового аромата, а утверждается только один»? – Лёха вслух зачитывал какую-то рекламную наклейку к духам. – Во как! «А остальные разработки распродаются только в спецмагазине ограниченной серией». Знаете? Да ни черта вы не знаете! Ходите в кирзачах и телогрейках, а где-то есть женщины. Настоящие! Которые вот этими самыми ароматами пользуются. Женщины, лучшие друзья которых – бриллианты, а не кто-нибудь.
– Да уж, знамо, что бриллианты, а не такие олухи, как ты, – Бронислава отняла у него коробочку с духами.
– Бронька, дуришь ты людей! Это в нашу-то деревню дремучую привезут разработки лучших парфюмеров Европы? Ни за что не поверю. Даже за ящик «Секунды»… Лучше бы «Секунду» заказала на складе, чем вот эту дребедень!
– Перебьёшься.
– «Мистер Мускул», «Мистер Пропер», всё не то! – блуждал взглядом по полкам Лёха. – Не думаешь ты о народе, Бронька, не раде-ешь.
– Я сейчас тебя дихлофосом обрызгаю, если не уйдёшь по-хорошему! – разозлилась Бронислава.
– Да ты что! – захохотали в очереди. – Для него же это праздник, если дихлофосом-то.
– Хоть бы нам охранника выделили, чтобы этих дурандотов вышибать из магазина! – сокрушалась Броня. – С утра ходит и зудит.
– Да не надо нам никаких охранников, – пересчитывала деньги на удобрения Саня. – Они тут и охранника споят. Уже сторожа споили, чтобы он им с чёрного хода выносил, и охранника споят. Чёрт с ним, пущай куражится. Я уж к нему привыкла как вот к этой стремянке.
– Девоньки, а есть у вас такой «Ах»? – вдруг прорвалась к прилавку подслеповатая бабулька Алтынова. – У мене внучёк рехламы насмотрелся и просит ему этот «Ах» купить.
– Какой ещё «Ах»? – возмутилась Бронислава. – Только ахов нам не хватало!
– Ну такой… Его ащё рехламируют постоянно. Там ещё бабы за мужуком гоняются. Голые! Прямо кидаются на него. И мужуков-то всё каких-то безнадёжной внешности выбирают, намекают, что даже такому можно бабу к себе привлечь «Ахом» вот этим.
– Так-таки и гоняются?
– Угу.
– Может, он им алименты не заплатил, – предположил кто-то в очереди, – вот они и гоняются.
– Ха-ха-ха, хи-хи-хи, о-хо-хо, ну и ну, умора! –
