Он надеялся, что его рвение заметят, но из всех представленных материалов в эфир прошёл только тридцатисекундный репортаж об акции «Гринпис» на мусоросжигательном заводе, да ещё опубликовалась и многократно перепечатывалась серия статей о полулегальной сети магазинов, торгующих пиратскими дисками с музыкой, видео и программным обеспечением. Последнее, кстати, способствовало не столько введению экономических санкций, сколько своеобразной рекламе Санкт-Петербурга как города «свободного распространения информации», в результате чего появилась особая форма туризма – поездки за контрафакционной продукцией.
Всё это не внушало оптимизма. Карьеру на подобном материале не сделаешь, а уж о Пулицеровской премии – высшей награде для любого журналиста – и мечтать не приходилось.
Дэвид Хольц очень рассчитывал на близящееся трёхсотлетие Санкт-Петербурга. Это событие обещало вылиться в празднования, сопоставимые по масштабности и технической оснащённости с Олимпийскими играми. Однако в самый неподходящий момент, в начале мая, руководство представительства «Си-Эн-Эн» вдруг решило удовлетворить многочисленные просьбы Хольца о переводе в другой город и выписало ему командировку в какое-то захолустье – в провинциальный городок Алонец, расположенный к северу от Петербурга.
На резонный вопрос Хольца, чего делать в этом самом Алонце, если в Питере готовятся важные мероприятия с участием политической и деловой элиты мира, директор представительства непреклонно ответил, что по его сведениям «в Алонце будет интересно», но оператора почему-то не дал, сославшись на занятость группы.
Хольц собрал свои вещи, которые все поместились в один чемодан, и поехал в Алонец как в ссылку. Однако в любом самом неприятном событии можно обнаружить приятные стороны. Об этом Дэвид подумал, сойдя на перрон железнодорожной станции Лодейное поле и увидев в свете фонарей встречающих – бритоголового смуглого субъекта и прекрасную девушку, которая словно бы явилась из томных снов – оттуда, где самые смелые фантазии становятся реальностью.
– Рита Лани, – представилась она, протянув руку, а Дэвид даже не сразу заметил её жеста, совершенно захваченный нежданной бурей чувств.
Что именно в ней очаровало прожённого репортёра, коим считал себя Хольц? Может быть, эти брови вразлёт? Может быть, чувственные губы? А может быть, синие-синие глаза, в которые посмотри и утонешь?
– Извините… – пробормотал Дэвид, легонько пожимая тонкие пальцы Риты.
– За что вы извиняетесь? – удивилась девушка, обнажив в приветливой улыбке ровный ряд белоснежных зубов.
– Э-э… – Хольц замешкался, пытаясь вернуться на землю. – Я заставил вас ждать.
– Что-то я не пойму вас, Дэвид, – улыбка Риты из приветливой сделалась лукавой. – Поезд пришёл вовремя, по расписанию.
– Э-э, я заставил вас ждать в другом смысле.
– В
