этой квартиры. К концу праздника вспомнили, что у нового постояльца нет имени, и стали перечислять популярные клички животных.
– Пусть будет Джульбарс! – гордо сказал отец.
– Лучше Шарик! – предложила жена, – просто и понятно.
Щенок сидел на полу и недоуменно переводил взгляд с одного говорившего на другого, словно недоумевая, зачем его кем-то хотят назвать, разве он плох сам по себе, такой, как есть?
Своей поднятой вверх курносой мордочкой, старающейся уловить ставшие родными запахи, нежным любящим взглядом он походил на тянущийся к солнцу росток, готовый распуститься из почки, едва почувствовав желанное тепло. В предвкушении ожидаемой, необходимой ему ласки таилось что-то сокровенное, чего он не осознавал сам и чем не мог пока поделиться.
– Давайте назовем его Март! – воскликнул Павел. – Он принес в нашу семью долгожданную весну! Смотрите, как давно мы так не радовались!
– Март, март, – радостно захлопала в ладоши мать, а затем и отец улыбнулся странному имени и повторил: – Март!
Жена перестала улыбаться и недоуменно посмотрела на мужа:
– Почему Март? А чего не декабрь или январь? Надо прикинуть, когда он родился, – но, увидев счастливое лицо Павла и его улыбающихся родителей, согласилась. – Март, так Март.
Словно соглашаясь со своим странным именем, щенок тут же грамотно, по назначению, использовал пару лежащих на полу газет.
Через две недели Полина забеременела. Она бросила курить. Села на прописанную врачом диету и даже немного похудела.
Радости ее не было предела. Но выражалась она как-то по-особенному. Позже выяснилось – это обычное дело. Ведь Павел еще с этим не сталкивался. У Полины обострилось все, что можно. Она чувствовала все запахи и постоянно проветривала квартиру. Стоило родителям начать разогревать еду – Полина тут как тут. Она открывала на кухне окно, закрывала дверь в комнату и родители кушали под уличный шум автомобилей и детский гам. Она слышала все разговоры, ведущиеся не только в квартире, но и на лестничной площадке. Ей казалось, что все они касаются ее. Что именно про нее все судачат, говорят что-то не хорошее. Избежать скандала можно было только всеобщим молчанием. Но и в этом Полина видела тайный сговор.
Поначалу Павлу это нравилось, поскольку его разговор с Мартом никак не мог задеть самолюбие Полины. Но со временем и в этих разговорах Полина начинала улавливать скрытый смысл. Даже когда Павел однажды стал передразнивать Марта негромким тявканьем, Полина ворвалась в комнату и так уничтожающе строго посмотрела на заговорщиков, что они послушно закивали головами и замолчали совсем.
Идти на улицу было бесполезно, поскольку Полине казалось, что она может читать по губам на большом расстоянии, о чем заранее предупреждала родственников. Вся квартира вместе с ее обитателями в страхе дрожала от недовольства Полины. Все боялись
