уже в Блэкхилле, но, посмотрев на часы, поняла, что в Желтогорске глубокая ночь, и решила отложить звонок до утра. Она пошла в ванную, чтобы принять душ, и на всякий случай забрала с собой сумку, потому что, не зная охранного заклинания от воров, не хотела рисковать своим самым драгоценным грузом – прахом Тетушки. Переодевшись в халат, она вернулась в комнату и увидела, что необыкновенно милая, какая-то «домашняя» девушка с грустными, потухшими глазами накрывает ей ужин.
– Вы Мэри? – спросила Елена.
– Да, мисс, – кивнула та. – Папа уже сказал мне, что вы хотите посмотреть город.
– Да, Мэри, послезавтра, потому что на завтра у меня другие планы. Вас это устроит? – приветливо улыбнулась ей Елена, но Мэри не сделала даже попытки улыбнуться в ответ и сказала:
– Конечно, мисс – ведь это моя работа. Приятного аппетита, мисс. Виски вот, – она показала глазами на стол, – а лед я положила в ваш холодильник. Спокойной ночи, мисс!
«Что же такое могло у нее случиться?» – мельком подумала Елена, но решила, что у нее еще будет время во всем этом разобраться. Она сделала себе несколько бутербродов на завтра – ведь она собиралась выйти из гостиницы рано утром, а затем набросилась на еду и смела ее в считанные минуты, даже не разобрав вкуса. Потом она выключила верхний свет, оставив гореть только лампу на тумбочке, и устроилась с виски (почему-то вдруг американским) и сигаретой около окна, выходившего на лес, едва различимый на фоне ночного неба.
«Завтра я пойду в этот лес, – думала она, – и, во что бы то ни стало, найду пещеру Маргит и Лаки. Я оставлю прах Тетушки в этом священном для нее месте и, как знать, может быть, произойдет чудо и этот лес – а что такое для него четыре века? – примет меня, признает во мне ту самую Марджи, которая еще девочкой бегала по его тропинкам, дышала его воздухом, которая любила и знала его, как свой родной дом, а он, в свою очередь, тоже любил ее и укрывал в минуты опасности. И, если это случится, то я обязательно стану такой же, какой была Тетушка, какой она хотела меня видеть и какой я страстно мечтаю стать».
Вопреки утверждению, что на новом месте всегда плохо спится, Елена, отключив на всякий случай телефон, быстро уснула и ей приснилась Тетушка. Она улыбалась ей, смотрела на нее добрым, «домашним» взглядом и говорила: «Ты умница, дитя мое! Ты все правильно поняла и сделала! Я очень рада, что не ошиблась в тебе! И не волнуйся ни о чем, потому что теперь у тебя абсолютно все получится!». А Елена улыбалась ей во сне и, беззвучно шевеля губами, шептала: «Тетушка! Как же я вас люблю!».
Проснулась Елена рано, бодрая и выспавшаяся. Не запоминавшая обычно свои сны, в этот раз она точно помнила и то, что ей снилась Тетушка, и ее слова. Быстро собравшись, она, чтобы не привлекать к себе внимания, положила в один внутренний карман куртки бутерброды, в другой – полиэтиленовый пакет с прахом Тетушки, а в наружный карман электрический фонарик. Думая, что все еще спят, она, заперев дверь своего номера, начала тихонько спускаться по лестнице, но тут увидела,
